— Вы с ума сошли! За пятнадцать — только нижнюю юбку, да и то я буду слишком добра! Посмотрите на лиф, как добротно он отделан.

Портниха всё-таки включилась в игру. Снова взяла платье на руки и принялась тщательно его рассматривать. Лиф и, правда, был хорош — небольшие складочки, аккуратно сползающие вниз, а вшитый жёсткий корсет выигрышно держал грудь. Может, себе оставить? Я раньше не обращала внимания на все эти прелести: на мне вроде ничего так и нормально.

— Хорошо, двадцать пять и это последняя цена.

— Двадцать пять? — взвыла я, скорее следуя рефлексам, цена-то уже приличная, но, чем больше заработаю, тем больше шансов приобрести именно тот костюм, что выбрала. — Да почему? Роскошная ткань, изумительный фасон, сядет на любую фигуру как влитое!

— Тогда отчего же вы его продаёте? Носите сами, вам подойдёт уж точно лучше, чем это, — и она брезгливо ткнула пальцем в мои обноски.

Приплыли. И куда тебе, Аврора, тягаться с профессиональным торговцем? Вот не возмущалась бы, сказала «да» и горя не знала, но нет, жадность погубит меня. Если сейчас быстро не придумаю что-то, то усилия пропали даром. Что, что, что ответить?

Для отведения глаз оскорблёно прикрыла руками грудь и охнула. А теперь что? Не мой стиль? Нужны средства на операцию любимого хомяка? У меня десять голодных детей дома?

— Это сшила моя покойная матушка, оно мне дороже всего, — вылетело именно это предположение, потому оперативно изобразила всхлип, — Моя бедная мамочка! Она так хотела сшить мне платье получше! Но не успела. А потом — серая чума и… Моя бедная, бедная мамочка!

Бабушка частенько давила на жалость, говоря о маленьких доходах, о проблемах в семье и так далее, отчаянно вздыхая и хватаясь за сердце. Шло как по маслу, вот теперь и мне пригодилось. Портниха смутилась. Провела рукой по продаваемому платью, разгладила пару складочек.

— Прошу простить… Но моё последнее предложение — тридцать золотых и не медяшкой больше, — женщина вроде и уступала, но выглядело будто это она победитель, всё такая же жёсткая и гордая.

Бог ты мой, тридцать! Я и не мечтала даже. Сдаться? Чёрт, мне надо минимум семьдесят монет… А если пойти на крайние меры? Пан или пропал.

— Тогда я поищу кого-нибудь другого, я-то думала, что здесь честные люди, а меня пытаются обобрать до последней нитки… Я… Я и друзьям своим расскажу, чтоб не ходили сюда! — буду верить, что сказала возмущённо, а не в истерике, теряя последнюю возможность заработать тридцать золотых по своей глупости.

— Тридцать два. И гарантирую, за большую сумму вы нигде не продадите!

— Тридцать пять и по рукам!

Портниха глубоко вздохнула, явно желая снова заспорить, но я всхлипнула:

— Моя бедная мамочка…

Женщина окинула платье обречённым взглядом и кивнула:

— Тридцать пять.

Серьёзно? У меня получилось? Вот прям сейчас готова прыгать от радости и хлопать в ладоши. Надо же, тридцать пять! А эта грымза не такая уж и чёрствая, вон как история о маме подействовала. Боготворите меня все, вот так действуют настоящие асы.

Продавать в этом же магазине что-то другое я не решилась, итак обобрала, а потому пошла дальше. Сапожник оказался не промах, так что мои торги потерпели неудачу, но должна заметить, что сапоги он оценил всего на пару серебряных дешевле от их первоначальной стоимости. Меховая накидка ушла за десяток золота, повезло, не иначе. Стоявшая у прилавка с мехами покупательница в дорогом пышном платье сразу же предложила мне эту цену, как только услышала мой разговор с продавцом. Рабочий костюм хотела продать вместе, но давали всего двадцатку, и выше ни в какую. Тогда я продала жилет, штаны, перчатки и плащ по отдельности, хоть и заняло прилично времени. Я бы сбагрила и туфельки, но босиком ходить пока не готова.