– Наверное, Чиун прав, когда ратует за монархию. Народная демократия, похоже, заключает в себе все, кроме демократии для народа, – сказал Римо.

– За все приходится платить, – мудро заметила Джесси.

– А если вам удастся выйти, вы поужинаете со мной?

– Разумеется.

– Будьте у главного входа на вашу территорию ровно в половине девятого.

– Они поставили охранников, которые выглядят так, будто для них нет ничего приятнее, чем застрелить человека.

– Не говорите им, что моя фамилия Гольдберг, – сказал Римо и повернулся к приближающемуся наставнику.

Стены и потолок дворца содрогались от здравиц в честь короля Адраса.

– Кажется, на сегодня мы сделали достаточно, – сказал Чиун.

Римо оставалось только согласиться.

В это время в Лобинии была достигнута еще одна договоренность – между Баракой и Клайтоном Клоггом.

По предложению Клогга, эти двое проехали расстояние в сорок миль и направлении образовавшегося некогда из останков мастодонтов нефтяного месторождения, суточная добыча которого – более двух миллионов баррелей нефти – ежедневно перекачивалась из восьмисот скважин в огромные цистерны, а затем – в танкеры, развозившие ее по всему свету.

Черный лимузин остановился у хранилища, после чего Клогг велел водителю пойти погулять, невзирая на убийственную жару: термометр показывал 130 градусов по Фаренгейту.

– Скажу нам наперед, – начал Барака, – что я не собираюсь принимать меры, направленные на снятие эмбарго.

– Очень хорошо, – ответил на это Клогг.

На лице Бараки отразилось недоумение.

– Тогда чего же вы хотите? – спросил Барака, не слишком почтительно, но и не грубо.

– Хочу задать вам вопрос. Что вы собираетесь делать со своей нефтью?

Клогг задел самое больное место.

– Покупатели на нее найдутся, – сказал Барака, испытывая неприязнь к этому американцу, который вечно совал свой поросячий нос в арабский пирог.