Глаза Мышкевича сделались почти такими же большими, как круглые стекла его очков, а трубка едва не вывалилась из разинутого рта.

– Я решил, что тебе конец?

– Ну да, – подтвердил Корчиньский. – Ты сам это сказал. А еще ты сказал, что моя карьера завершена.

– Я говорил о предвыборной кампании, Мирек!

– По-моему, Марек, это одно и то же.

Мышкевич расхохотался, и дым клубами вырывался из его глотки, придавая ему сходство с огнедышащим драконом.

– Иисус Христос и Пресвятая Божья Матерь! – воскликнул он. – Ты превратно меня понял. Я хотел сказать, что ты можешь больше не оплачивать услуги пиарщиков, не рваться в телестудии и не придумывать лозунги. Дело сделано. Ты завтрашний президент!

– Ты так думаешь? – Корчиньский скромно потупился. – Правда?

– Правда, – закивал Мышкевич. – Стоит прокрутить ролик в телеэфире, и Польша твоя. Как только люди узнают, что русские укокошили всю нашу элиту, – он красноречиво провел мундштуком трубки по кадыку, – они наперегонки побегут голосовать за того, кто достаточно дерзок, чтобы показывать фигу Москве.

– Я никогда не прятал ее в кармане, Марек.

– И отлично. Теперь это тебе зачтется.

– Значит, – спросил Корчиньский, – ты считаешь, что мне продали подлинник?

Мышкевич пренебрежительно скривился:

– Подлинник, копия, фальшивка… Это не имеет ни малейшего значения. Пресса падка на сенсации. Кто же откажется от ее опубликования? А раскручивая сенсацию, масс-медиа будут раскручивать одновременно и тебя. – Подмигнув, Мышкевич покрутил в воздухе погасшей трубкой. – Единственный мой совет: почаще бывай в костелах, когда поднимется шумиха.

– Ты хочешь, чтобы я молился за упокой души Стаса? – предположил Корчиньский.

– Абсолютно неважно, о чем ты будешь молиться. Может быть, о несчастном брате. Может быть, о том, чтобы Господь покарал его убийц. А может, вообще о милосердии… – Мышкевич снова подмигнул. – Видя тебя коленопреклоненным, каждый додумает остальное. Ну а поддержка Церкви тебе необходима, так же как нимб святого.

– Шутишь? – смутился Корчиньский. – Какой у меня нимб? Разве я его достоин? Вот разве что терновый венец…

– Не торопись в мученики, Мирек. Твои недруги только этого и ждут. И они набросятся на тебя, если ты не победишь на выборах.

Это были не пустые слова. Врагов у братьев Корчиньских было много, а наиболее опасными из них являлись арестованные однажды министр внутренних дел Януш Качмарик и шеф польской полиции Конрад Корнатовский. Мог отомстить также влиятельный бизнесмен Яромир Нетзель, побывавший за решеткой благодаря стараниям братьев-близнецов.

Многие влиятельные политики мира тоже были настроены против Корчиньского. Среди них были Астафьев и Силин, а также все немцы поголовно, которых Стас и Мирослав постоянно заставляли платить по разнообразным счетам вековой давности. Даже в Вашингтоне, для которого Польша долгое время была основным союзником в Европе, охладели к Корчиньским. И когда один из них погиб, второму сделалось вдвойне тяжелее нести свой крест по жизни.