Я провел языком по зубам и прогнал это ощущение вниз, хотя напряжение в моем теле не ослабевало.

— Никогда.

— Почему нет?

Я выдержал ее взгляд.

— Потому что тогда это победит.

— Ты не любишь проигрывать? — ее слова оборвались на задыхающейся ноте.

Я почти слышал стук ее сердца, когда мы смотрели друг на друга в полной тишине.

Она заправила прядь волос за ухо и посмотрела на свои бумаги, бормоча:

— Нет, не любишь.

Подобно тихому тиканью бомбы, которая вот-вот взорвется, часы сделали своё присутствие известным. Саша посмотрела на них и сказала:

— Еще один вопрос, прежде чем наш сеанс завершится. Как ты справляешься с аддиктивной личностью?

Легко.

— По порядку.

— Ты предпочитаешь порядок? — она ставила это под сомнение. — При каких обстоятельствах?

— При всех.

Легкий румянец пробежал по ее шее, и она откашлялась.

— А когда беспорядок входит в твою жизнь?

Образ густых волос — иногда темных, иногда светлых — гладкой оливковой кожи, босых ног и всего запретного промелькнуло перед моими глазами.

Огонь в моей груди разгорался все сильнее, отнимая у меня чертово дыхание. Когда боль обычно поражала меня, как наркотик, всякий раз, когда Джианна Руссо — или, простите, теперь Марино — была замешена, это было похоже на падение. Тошнотворное. Чертовски горькое.

В ответ я лишь слегка стиснул зубы.