Мое сердце замерзло и разбилось вдребезги.
— Ты же знаешь, что твой отец запретил тебе навещать мать. — мягкость сквозила в его голосе. — Я не рассказал ему, только потому, что знаю, что это значит для тебя.
— Я должна была ее увидеть.
— Я знаю. — он подошел ближе, и до меня донесся запах его одеколона. — Я знаю о тебе все, Джианна. Куда ты ездишь, чем занимаешься, с кем общаешься. — он запустил руку в мои волосы, и я боролась с желанием вырваться, потому что он только потянул бы за пряди. — Ты
— Если я тебе хоть сколько-нибудь небезразлична, Антонио, ты уберешь от меня свои грязные лапы и предоставишь мне развод.
— Неужели ты думаешь, что я возьму в жены кого угодно? Я хотел тебя, — он прижался губами к моему уху. — Поэтому я взял тебя, и собираюсь, блядь, удержать. — я попыталась откинуть голову назад, но его хватка оставалась сильной. — Я даю тебе свободу действий, Джианна, но испытай меня, и я запру тебя так быстро. Ты меня поняла?
— Если ты думаешь, что я буду спать с тобой сейчас, то ты бредишь.
— Ты остынешь. — он провел большим пальцем по моей щеке. — А когда остынешь, то поймешь, что тоже хочешь детей,
Свет бального зала высветил его серый костюм, когда он вышел через двойные двери.
У меня задрожали руки.
Двери закрылись, и его слова поглотили меня вместе с тенями.
Дрожь пробежала по моим рукам, проникая в сосуды и вены. Меня трясло изнутри. Легкие сжались, и с каждым вдохом сжимались все сильнее.
Перед глазами поплыли черные пятна.
Я ухватилась за перила террасы, камень под моими пальцами был как лед.
Свет разлился по террасе, предупреждая, что кто-то вышел на улицу.