Я знал, что брат пишет пьесу, чье действие происходит в Вероне — это город в Италии, и ему пришлось прерваться, чтобы придумать свадебное представление для нашего покровителя, лорда Хансдона. Он ворчал, что его сбивают.

— Она тебе ещё нравится? — поинтересовался Хемингс, не обращая внимания на раздражение моего брата.

— Нравилась бы больше, если бы смог закончить, — рассердился брат, — но лорд Хансдон желает свадебное представление, так что к чёрту Верону.

Дальше мы шли молча. Справа, за вонючей канавой и кирпичной стеной — «Занавес», наш конкурент. Синий флаг, развевающийся над высокой крышей, объявлял, что сегодня вечером там будет представление. 

— Ещё одно представление со зверями, — презрительно произнёс брат. 

В «Занавесе» уже много месяцев не ставили пьес, а сегодня не будет спектакля и в нашем «Театре». Нам нечего представлять, пока другие актёры не выучат роли Августина и Кристофера. Можно было сыграть то, что показывали вчера королеве, но за последние месяцы эту пьесу мы ставили слишком часто. А если часто показывать одну пьесу, публика способна забросать сцену пустыми бутылками из-под эля.

Мы подошли к деревянному мосту, который пересекает сточную канаву и ведёт к грубому провалу в длинной каменной стене. За этой дырой — наш «Театр», огромная деревянная башня, высокая как шпиль церкви. Построить театр было идеей Джеймса Бёрбеджа, как и сделать мост, и проломить стену, чтобы зрителям не приходилось добираться к нам по грязи через Бишопсгейт, а вместо этого выйти из города через Криплгейт и пройти через Финсбери-филдс. Этой дорогой ходило так много народа, что теперь через открытое пространство в грязи протоптали широкую дорожку.

— А этот плащ принадлежит труппе? — поинтересовался брат по пути через мост.

— Да.

— Не забудь вернуть его в гардеробную, — ехидно сказал он, останавливаясь у провала в стене. Брат пропустил вперёд Джона Хемингса, а потом, впервые с тех пор, как мы встретились у края канавы, взглянул мне в глаза. Ему пришлось смотреть вверх — я на целую голову выше.

— Ты собираешься оставаться в труппе?

— Я не могу себе это позволить, — ответил я. — Я задолжал за жильё. А работы ты мне не даёшь.

— Тогда прекрати торчать вечерами в «Соколе», — таков был его ответ.

Он пошёл вперёд, и я думал, больше он ничего по пути не скажет, но через пару шагов брат обернулся ко мне.

— Ты получишь больше работы, — рявкнул он. — Августин заболел, и его мальчишка хворает, придётся их заменить.

— Ты не отдашь мне ролей Августина, — возразил я. — И я слишком стар, чтобы играть девушек.

— Ты будешь играть то, что предложат. Ты нам нужен, по крайней мере, на эту зиму.

— Я тебе нужен! — бросил я ему прямо в лицо. — Тогда плати мне больше.

Он проигнорировал моё заявление.

— Мы начинаем сегодня с репетиции «Эстер», — холодно сказал он. — Будем работать только над сценами Августина и Кристофера. Завтра мы представляем «Эстер», и ещё будем играть «Субботнюю комедию». Надеюсь, ты придёшь.