— Освещение в лофте отключили вручную, а графологическая экспертиза подтвердила, что почерки на карте, которую прислали Грете и надписи в ванной сходятся. Это писал один человек. Более того — он мужчина. Это строчила не баба! И Энн здесь ни при чём!



Я смял снимок в руке и убито подвёл итог:

— Я месяцами просил найти его Туретто. У Сандерса огромные связи, и я был уверен что именно Эйн найдет его.

— Но он в это время посещал приход твоего пастора. Он был в пансионате в день смерти Изабель, — Джун полез снова в карман и показал мне фото с ярмарки у церкви старика.

В толпе молодежи я рассмотрел знакомое лицо. На фото совершенно точно была рожа Сандерса.

— Он убил её… — я еле это произнес.

— А потом расправился с её сутенером, чтобы замести следы того, что зарабатывал бабки и крышевал мексиканца. Он фактически подсадил Изабель на дрянь, которую готовили в подвалах фирмы его отца. Деньги! Всему и всегда в этом мире виной бабки, Мин Хёк.

— Это всё хорошо, братья. Но я хотел бы услышать откуда ты об этом всем узнал, Нам Джун?! — и Лей был прав.

Я посмотрел на Джуна и ждал ответа. Ведь доверия уже не питал ни к кому.

— Когда этот идиот стал уничтожать свою жизнь, мне ничего не осталось, как самому найти ответы, почему американская девка пристала, как банный лист к моему ополоумевшему от братских платонических чувств, дружку. Я смотрел на всё это, и чем больше наблюдал, тем больше понимал, что ты невменяемый, а Изабель этим очень хорошо пользуется. Но последней каплей стало твое решение гнусного издевательства над её сестрой. Потому что как раз Грета!

Джун посмотрел мне в глаза и холодно бросил:

— Ты и мизинца её не стоишь, придурок! Эту девочку чуть не довела до смерти твоя подстилка, её уничтожила собственная семья, она винила в смерти сестры себя, и при этом… Такая женщина досталась такому непроходимому болвану, как ты! Который вначале делает, а только потом включает мозг!

Меня доводило каждое его слово. Всё, что он рассказал, не укладывалось в моей голове, и я не мог поверить в это никак.

— Копы в курсе всего этого? — Лей забрал снимок из моей руки, а я ощутил как в глазах режет так, словно они пересохли, а слезы буквально выдавливаются наружу.

— Да. Я все им рассказал. И то, зачем связался с Энни, и то, что мне стало известно после смерти Изабель. Департамент по борьбе с распространением дряни давно взял в разработку Туретто. Год назад он и его дружки начали продавать какой-то странный химикат от которого люди вообще с ума сходили. И первой, на ком испытали эту гадость, была твоя Мелочь, Мин Хёк. Её уже тогда было не спасти. Эйн нашел себе идеального подопытного. Она жила у нас, и он мог регулярно скармливать ей всё что угодно, а потом приезжал Туретто и забирал её прямо из лофта. А ты, как идиот, бегал по всему Сиэтлу в поисках сбежавшей наркоманки. Естественно, когда Эйну стало известно, что Туретто занялся департамент, у него не оставалось выбора, кроме как убить его. Если бы отец Эйна узнал во что вляпался его сынок, охочий до бабла, он лишился бы всего. Изабель нужно было убрать первой. И он это сделал в самый подходящий день, когда весь пансионат стоял на ушах из-за благотворительной ярмарки. Пришел и дал ей то, чего она хотела.

Я медленно опустился на пол и просто сел, схватившись за голову. Мою малышку Иззи убил мой лучший друг. Девочку, которую я защищал и пытался спасти, отправил на тот свет человек, которому я верил больше всего на свете. И почему? Из-за собственной продажной шкуры…

— Мин Хёк… — Лей притронулся к моему плечу, а я с диким и безумным смешком стал заливаться слезами.

— Я больше никогда не стану верить людям. Никогда и никому.

Как только эта фраза слетела из моих губ, перед глазами встал вихрь из свежего дыхания и лицо Греты. Её полные слёз глаза… Мне никогда не искупить то чудовищное дерьмо, которое с ней сотворили. Все были виноваты в её боли, но один я свято верил, что жертва только малышка Иззи.