— Ну и что вы намерены предпринять?

Вавр много лет имел дело с президентами, министрами и понимал их проблемы. Он знал, что любая неожиданность вселяет в них тревогу, потому что неожиданности большей частью неконтролируемы, пробивают брешь в их глухой обороне. Для сильных мира сего сущий кошмар узнать, что из-под их контроля может ускользнуть нечто важное, что они зависят от множества нижестоящих служб, где предательство, некомпетентность или просто чья-то личная вражда способны обратить в прах их планы, а иногда и карьеру.

Понимая это, Вавр говорил с политиками, как с капризными детьми, сообщая им только приятное, никогда не вступая в спор, уговаривая, льстя и обманывая. Его ответ президенту прозвучал негромко, успокоительно, почти небрежно.

— Я бы рекомендовал предоставить все это дело ДСТ, только нам, господин президент. Мы заберем его из префектуры, никого не потревожив. Они не умеют держать прессу на расстоянии, но мы-то умеем. Это, мне кажется, важно.

Это было важно, чрезвычайно важно для президента. Намек достиг цели.

— Кроме того, нам надо получить кое-какие сведения в комитете национальной обороны — кто состоит его членом, где и когда они собираются, самые общие сведения подобного типа, только самое необходимое. Я попросил бы вас связать нас с абсолютно надежным человеком, который мог бы нам помочь и служил бы между нами посредником, чтобы мы не отнимали ваше время. Это, я думаю, тоже важно.

Еще один точный ход! Президент куда больше заинтересован в предстоящих встречах с представителями европейского сообщества, чем в контактах вроде сегодняшнего.

— И, наконец, господин президент, прошу вас ни с кем из ваших коллег об этом не говорить. Не исключая и самых близких.

Президент сурово посмотрел на Вавра и промолчал. Яснее ясного. Любой из министров не остановится перед тем, чтобы сообщить сведения знакомому журналисту, если только ему покажется, будто подобная «утечка» обеспечит ему хоть малейшее политическое преимущество. Выборы на носу: не такое время, чтобы соблюдать лояльность — политическую или личную — среди амбициозных людей, которых кабинет связывает в непрочный союз. Хорошо этим двум толстякам полицейским настаивать на соблюдении тайны. Конечно, им это работу облегчает. Но существуют и другие соображения. Что, если они не найдут виновного? И выяснится через несколько месяцев, что единственный, кто был посвящен в тайну, это сам президент республики? Оппозиционные газеты возложат всю ответственность на него. Только даже намекнут — как это они умеют, — будто он покрывал просчеты разведки. Это риск куда больший, чем утечка информации. К этому он не готов.

— Полагаю, что поскольку дело касается министерства обороны, то министру следует знать. Так что проинформируйте господина Пеллерена.

Вавр хотел было возразить, но передумал и кивнул.

— А как насчет министра внутренних дел?

— Полагаю, и это необходимо.

— И премьер-министру?

— Я больше никого не назвал.

Президент жестко посмотрел на Вавра. Потом повернулся к Бауму, указывая на него толстым пальцем:

— Этот человек займется делом?

— Да, господин президент.

— А он потянет? — Президент тактом не отличался.

— Безусловно, господин президент.