Элиза с подозрением поинтересовалась:

— А куда тебя, собственно, несет? Тебе здесь что, плохо? Не нравится? Неуютно?

Морис виновато вздохнул, уставился в окно позади женщин и стал соскребать мысли со стенок извилин мозга в кучу. Мысли, как гусеницы, старались в панике расползтись в разные стороны: «Уютно, неуютно… А вот неуютно мне здесь. Не люблю себя дураком ощущать. А мне ничего другого и не остается, кроме как ощущать себя дураком. Не успел из одной беды выкарабкаться, как вляпался вообще неизвестно во что. Будь они неладны, эти биткоины. Хоть бы знать, что было этой ночью. Надо взять и спросить. Выдохнуть и спросить. И будь что будет. Будет хотя бы ясность».

Морис упер ладони в колени, резко выдохнул через рот и спросил:

— А что было этой ночью?

Глаза женщин потеплели, и они загадочно переглянулись. Софи игриво приподняла подбородок и медленно провела тыльной стороной ладони себя по щекам.

— А ты не помнишь?

От этого ее жеста у Мориса кошки заскребли на душе, он отрицательно помотал головой:

— Нет, не помню.

Элиза с мягкой улыбкой поинтересовалась:

— Ну и что ты конкретно хочешь знать?

— Для начала — как я здесь очутился.

Софи ответила:

— А ты никак не мог определиться, кого из нас ты собираешься завербовать в агенты.

Женщины зашлись смехом. Элиза продолжила сквозь смех:

— Поэтому мы поехали не к тебе, а к нам. Мы снимаем эту квартиру на двоих.

У Ревиаля засосало под ложечкой, он смотрел на женское веселье и с досадой размышлял: «А неслабо я вчера, похоже, надрался. Выходит, я выложил им все про свою работу. Может, они не поверили? Посчитали, что я дурака валяю, выпендриваюсь? Да какая теперь разница… Вышибут меня в понедельник со службы, и все. И никому не будет дела до того, о чем я трепался и хвастался по пьяни».

На самом деле Мориса больше тревожило то, почему он проснулся без трусов в одной постели с двумя женщинами. Но ответ на этот вопрос пока оставался за кадром. Ревиаль посмотрел по очереди на женщин:

— А дальше? Что было дальше?

Софи зашлась хохотом: