Верховский кивнул.

— У этих людей много вариантов наказаний за нелояльность, — сказал он, — самое главное, что человек заперт и его уже не выпустят. Вам же сказали, что SIGMA это система — железная, отрегулированная, действующая подобно идеальной машине! И из неё нет возврата! Нет возврата!

— Но ведь любую систему можно обойти, — ответила Ксения, — или взломать! Нужно только знать код и обладать достаточной храбростью для этого.

Александр только хмыкнул.

— Я замечаю, что вы удивительно упрямы, Ксения Игоревна, — сказал он, — зачем вам всё это? Ведь вы уже не сможете ничего остановить!

Ксения флегматично пожала плечами.

— Может быть, но ничего другого мне не остается, и если вы действительно хотите спасти Анастасию, то настало время совершить действительный поступок. Решайте, вы со мной?

— А у меня есть выбор? — спросил Верховский. Ксения улыбнулась.

— Выбор есть всегда, — бросила она, — его надо только верно сделать, понимаете, в чём трудность?

Она сумела выжать из него ответную и действительно добродушную улыбку, которая ещё свидетельствовала о наличии человечности в нём. Большего она и не ждала. Ей нравилось изображать из себя фею. В конце концов, заботясь о других, мы находим частичку себя, а это не так уж плохо.

Наташа проснулась от яркого электрического света, ослепившего её так, как будто солнечный луч прошел в её оптический нерв через линзу. В голове было ощущение табуна взбесившихся мустангов.

Некоторое время пришлось потратить на осмысление того, каким образом она оказалась в просторной белой комнате, с металлическим прикроватным столиком необычного дизайна и зеленой шторкой возле кровати. Наташа приподнялась на подушках и осознала, что она в больнице, что сразу повлекло за собой другие, отнюдь не приятные воспоминания.

Когда голова пришла в нормальное состояние, девушка попыталась осмотреть себя. Зрелище оказалось весьма печальным. Обе руки её были замотаны повязками. Попытавшись коснуться пальцами щеки, девушка обнаружила, что там тоже красуется пластырь. Вообще, её левая сторона лица как будто онемела. Радовало только то, что кожа вроде, по ощущениям, была в порядке. Наташа с ужасом подумала, сколько понадобится коллагена, чтобы всё восстановить, как было.

Дверь в палату распахнулась и на пороге возникла Авалова.

— Смотри-ка, — сказала Ксения, — наша поджигательница очнулась.

— Удивительное рядом, — произнес вошедший за ней Рауш, — ей вкололи столько новокаина, что она должна была проспать дня два.

Ксения прошла вперед и села на край кровати.

— И как мы себя чувствуем? — спросила она с ироничной улыбкой.

— Как человек, пролетевший три лестничных пролета, — честно сообщила Наташа, с радостью осознав, что может говорить, хоть и с большим трудом. В левую щеку словно бы напихали ваты.

— Да, — усмехнулась Ксения, — судя по твоему состоянию, ты ещё хорошо отделалась. Что там у неё, Макс?