— Я в бар сегодня! Буду топить белую зависть по поводу этих двоих в вине и радоваться…
Никто не стал переспрашивать про «радоваться», всем без слов было понятно, о чем речь.
— Я с тобой, — первым отозвался Канн. — Столько пил с горя, так теперь хоть с радости выпью.
— И я…
— Я тоже.
— Мужики, вечеринка же через два дня?
— Ну, мы не до визга, мы аккуратно.
— Тогда все, что ли, идем?
— А то!
Сиблинг всегда искренне уважал Начальника.
А когда дверь в его кабинет открылась, пропуская внутрь Дрейка, а следом за ним и Бернарду, Джон испытал настоящее благоговение.
Та самая… что он вез, укрытую простыней, на каталке в лабораторию, теперь была здоровой, розовой, живой и радостно улыбалась. Вот же старый черт… значит, смог и это. А ведь никто не верил…
— Джон, я оставлю тебя за главного сегодня. Мне нужно отлучиться.
— Здравствуйте!
Вместо ответа, он ошарашено смотрел на собственную ладонь, которую только что потрясли теплые женские пальцы.
— Ди, не пугай представителей Комиссии касаниями. Они потом меня задушат вопросами, нет ли в твоем мире еще подобных женских экземпляров.
Девчонка, не обращая ровным счетом никакого внимания на ошарашенное лицо заместителя, лишь звонко рассмеялась.
— Все, мы ушли. Я буду позже.
— Когда?