И боцман возражает: «Тот самый Гриджо?» со злобным рычанием, намекая на личные счёты.
И Ларс Гри, он же Глер Мальбек, говорит:
Так Глер узнал, что Неро Гриджо – часть организации, проповедующей «чистую магию», а ещё, что у Эммы намечается свадьба.
И вот, спустя два дня после той свадьбы, он лежал на узкой койке, обнимал обнажённые плечи Эммы и смотрел, как узкая полоска света разделяет потолок на две половины. И всё думал, как так случилось, как ему так повезло, что это всё стало реальностью. И как она оказалась тут, рядом, обнажённая и совершенно точно его.
– Куда же делись твои волосы? – спросил он, зная, что Эмма не спит.
Она лежала, прижавшись щекой к его груди, и выводила на ней узоры.
– Отец отрезал… и оттого ушла моя магия. Я больше не имею ничего общего с водой.
– Твой отец сектант, – зачем-то фыркнул Глер.
– Знаю. Но ничего не ясно о том, как это работает.
– Мы выясним, непременно, – Глер поцеловал её кудрявую макушку. – Так мне тоже очень нравится.
Эмма улыбнулась и впервые с того дня, как осталась одна, почувствовала себя совсем маленькой и очень защищённой.
Сбылась её мечта – проснуться в постели Глера Мальбека. Глупая, наивная и неприличная мечта влюблённой по уши девочки.
– Твои глаза стали как два изумруда. Зелёные с чёрными прожилками…
– А твои я всегда мысленно сравнивала с листвой, – ответила Эмма. – Зелёные с жёлтым.
– Ты сказала, что ты теперь волшебница. И что-то шептала. Что-то странное, но я это уже слышал. На этом судне многие говорят на подобном языке.
Эмма поднялась над Глером, даже не вспоминая о наготе, и уставилась на него широко открытыми глазами, а Глер улыбнулся, его поражало, какой Эмма стала милой. Её пшеничные кудри, которые кое-где казались пепельными, будто выгорели. Её большие зелёные глаза, тёмные брови, алые щёки и губы, она была очаровательно-прекрасна и в то же время совершенно не кокетлива и не полна самомнения.
– Они… колдуют? По-настоящему…
– Наверное, я никогда такого не видел.
– Как колдовали твои родители?
– Как все…