— Убить, вот как? — не устает изображать изумление дознаватель. — И это тоже...
— И это тоже подтвердят. Вы меня извините, но мне нужно связаться с семьей и попасть в храм Хака.
— Конечно, конечно, — Самойлов участливо берет меня под руку. — Мы только показания ваши запишем. Быстренько, в отделении, туда и обратно. А потом отвезем, куда вам угодно.
Я ему не верю, но выбора у меня нет. Прорываться через оцепление и убегать? В чем меня могут обвинить? Даже Панаевского не мы убили. Сам не понимаю, что я видел. Но кто-то, давший ему такую силу, похоже, его и прибил.
Поэтому просто молча позволяю меня довести до невзрачной машины и отвезти в отделение. Едем мы недолго, через центральный проспект, к зданию по соседству с императорским дворцом.
Провожаю взглядом встречную вереницу автомобилей. Скоро на той улочке будет не протолкнуться...
***
Допрос длится длится демоны знает сколько времени. Сначала меня просто усаживают за стол в комнате без окон, и надолго оставляют одного. Я просто пялюсь в бледно-зеленую стену. В голове полная пустота, глаза слипаются.
Затем является мужчина лет пятидесяти, представляется следователем по особо важным, Никанором Пантелеевым-младшим. Его синий костюм и белая рубашка в идеальном состоянии. И только след на щеке выдает, что подняли его из кровати буквально только что.
Я повторяю ему свою историю три раза. Без подробностей о моих проблемах с памятью и особых знакомствах. Следователь выслушивает меня равнодушно, кивая со скучающим видом.
Выслушивает и опять задает те же вопросы. От его монотонного голоса я начинаю закипать.
— Так что произошло на Свечном переулке у домов семнадцать, шестнадцать и девятнадцать?
Меня так и подмывает надавать ему по щекам. Уж слишком спокоен после того, что случилось у них под самым носом. Демоны в столице! За несколько тысяч километров от места их прорывов.
А этот сидит с безразличной рожей и бубнит. Даже бровью не повел от услышанного.
— Что с моими друзьями? — я решаю переключиться на то, что меня больше всего волнует.
Друзья... Слово само слетает с губ, отдается приятным чувством в груди. Да, после такого - либо становятся друзьями, либо мертвыми героями.
— Сейчас это неважно, сейчас...
— Что с моими друзьями? — повторяю и сверлю взглядом.
Пантелеев недовольно поджимает губы, но не отступает. Я тоже. После шестого повторения вопроса одним и тем же тоном, он наконец вздыхает и сообщает:
— С ними все в порядке. Всем оказана медицинская помощь и они тоже дают показания. Теперь вернемся к моему вопросу?