Возвращение к последней не пройденной крипте я подсознательно оттягивал. Исследовал окрестные пещеры, пофармил опыта, чтобы хоть немного компенсировать потери. Навестил Бао в Туманном чертоге. Однако, рано или поздно, но мне предстояло вернуться.
В этом была своеобразная ирония. Именно Крипту Железного кулака я нашел первой. Однако именно она стала моим последним препятствием на пути Металла.
Внутри ровным счетом ничего не изменилось. Крохотная пещера с гладкой, как зеркало, ледяной стеной, сквозь толщу которой просвечивался глиф. Я тщательно осмотрел каждый сантиметр стен, но не обнаружил ничего примечательного. Уселся медитировать, но и в режиме медитации не увидел ничего нового – только глиф светился еще ярче, серебристым пульсирующим светом.
В конце концов, я не придумал ничего лучше, чем просто бить эту гребаную стену. Голыми руками. Да, дурацкая затея, но я не видел другого пути.
Вы когда-нибудь пробовали бить кулаком по ледяной глыбе? Она, в общем-то, ничем не отличается от бетонной стены. Разве что еще и холодная.
Поначалу я простукивал эту льдину – была надежда, что суть испытания в том, чтобы найти какую-то волшебную точку, от одного удара в которую вся эта стена растрескается и рассыплется на осколки. Все без толку. Тогда я, гася в себе раздражение и злость, принялся просто долбить в одно и то же место, прямо напротив глифа. Упрямо и методично.
Правой. Левой. Правой. Левой.
Аватар в Артаре не устает. Я могу так колотить хоть весь день. Говорят ведь, вода камень точит.
Правой. Левой. Правой. Левой.
Поначалу было больновато, и я осторожничал. Но удары становились все увереннее и сильнее, а на вспышки боли в костяшках я уже не обращал внимания.
Правой. Левой. Правой. Левой.
Постепенно мысли очистились, эмоции тоже ушли. Это было похоже на своеобразную медитацию. Только не сидишь в позе лотоса и не созерцаешь течение Ци, а упрямо, как дурак, долбишь стену кулаками.
Правой. Левой. Правой. Левой.
Каждый удар был все сильнее, но боль уже не пугала. Наоборот, не давала совсем уж отключиться. Я потерял ощущение времени и даже, кажется, собственным телом уже не управлял. Движение стали монотонными, размеренными, взгляд – отрешенным. Я даже не сразу заметил, что бью уже не просто по ледяной глади, а по красному пятну, медленно оплывающему вниз длинными потеками. И не сразу понял, что это моя собственная кровь. Впрочем, мне уже было плевать. Кажется, я вообще не мог остановиться, даже если бы захотел. Это было похоже на какой-то транс.
Правой. Левой. Правой. Левой.
Кровь странно шипела и пузырилась на льду, исходя паром, будто масло, выплеснутое на раскаленную сковороду. Поверхность ледяной стены там, где пролегли потеки, становилась бугристой – кровь будто разъедала её, пробивая глубокие борозды.
Вот он, урок, который пытались вдолбить в мою неразумную голову с самого начала. Порой самый очевидный путь – единственно верный. Даже если поначалу кажется, что пройти по нему невозможно.
Я старался не давать воли чувствам, а самое главное – не обращать внимания на израненные, ободранные до костей кулаки. Было больно, но боль эта, как всегда бывает в Артаре, достигла некоего плато и больше не усиливалась. Значит, я могу продолжать. И нужно продолжать, во что бы то ни стало! Больше всего я боялся, что, если сделаю паузу, то придется начинать все сначала. Еще и, как назло, в крипту поперся уже под конец игровой сессии! Сколько времени я уже здесь? Час? Два? Три? Кажется, перед глазами уже мелькало предупреждение о превышении рекомендованной продолжительности сеанса…
Переломный момент наступил, когда потеки крови достигли нижней кромки ледяной линзы, прикрывающей глиф. С громким стеклянным хрустом она начала лопаться изнутри. Я продолжал бить – уже одной только правой, потому что левая была изранена так, что я не мог толком сжать ее в кулак. Еще немного – и преграда, наконец, рассыпалась, расколовшись на несколько крупных обломков.
Я замер, дрожа всем телом. Но смотрел не на открывшийся мне заветный глиф, а на собственные руки – окровавленные, пляшущие, будто у бесноватого. Я сейчас, пожалуй, и ложку бы в них не удержал – пальцы скрючились, будто я разучился разгибать их, кровь алыми струйками стекала по запястьям.