– Нет, не сообщила бы. Я бы узнал о твоей беременности точно так же, как и о том, что ты тоже тогда попала в аварию, о которой с таким интересом меня расспрашивала.

А теперь её синие глаза устремились к окну. Длинные ресницы всколыхнули теплый воздух, аромат шелковых волос коварно проникал в нос, напоминая о той снежной ночи. Мысли Кристиана в который раз устремились в недалекое прошлое, он ощущал пальцами нежность бархатной кожи, зарывался носом в мягкие волосы и чувствовал под собой податливое женское тело… Приказывая себе остановиться, он выпил свой остывший чай и поднялся.

– Почему ты мне не сказала? – спросил он, спрятав руки в карманы брюк. – Ты думала, что я тебя за дверь выставлю, если узнаю, что ты была в той машине, из-за которой всё и случилось? – И вдруг Кристиан ухватился за мысль… Точнее кусочек воспоминания, в котором яркими сапфирами горели эти синие глаза. – Я вспомнил… Ты нагрубила мне. – Кристина снова поднялась и обняла себя за плечи, будто защищалась. – На заправочной станции. Это ведь ты была, – вспоминал он обрывки. – Твой брат фотографировался со мной… Верно?

– Игнат, – произнесла она, едва заметно кивнув.

– Бог мой, – задумчивом усмехнулся он, пробегая глазами по затейливому орнаменту на ковре, – я ведь… из-за тебя не успел занять место в последнем ряду автобуса. Вы тогда с братом повздорили, да? Я зашел в автобус последним после Ромы, а он успел занять единственное свободное место… Если бы не ты, на его месте был бы я.

Её плечи так напряглись, будто она собиралась вот-вот высказать всё то, что так долго держала в себе. Кристиан замер, опасаясь даже слабым движением напугать её.

– Мы тогда ехали в город. Переезжали к моему отцу и Натали. И цапались всю дорогу тайком от водителя… То, что я тебе сейчас скажу, заставит тебя пересмотреть свои планы, – с пугающей медлительностью Кристина повернулась к нему. – Мы не можем заключить с тобой брак, Кристиан. Фиктивный во благо ребенка, его будущего и моей неприкосновенности. А что касается твоей чести… Связавшись со мной даже понарошку ты рискуешь её запятнать. – Впившись пальцами в свои плечи, Кристина нахмурила лоб, с трудом глотнула и наконец сказала то, что никак не решалась: – Это я виновата, Кристиан. Из-за… меня ты потерял брата. Потерял друзей и… Я бы ни за что не смогла взобраться на «Волчью гору». Потому что всех убила я.

Немного помолчав, он ровным голосом спросил:

– И каким же образом?

– Игнат всю дорогу издевался надо мной, – ответила она, избегая его взглядом. – Он был хитрым и с легкостью втерся в доверие к моему отцу, к Натали, даже к водителю, который тоже… погиб. Он всё твердил, что ничего у меня не получится, что Натали уже души в нем не чаяла и что очень скоро они с отцом отправят меня в детский дом, потому что я не смогу быть своей в высшем обществе. Я ведь грубиянка, хулиганка, которая прилично отставала в учебе… Меня будут стыдиться и всё такое. Я, конечно, в себе не сомневалась, и была готова бороться с ним за любовь отца и Натали, но… Игнат так меня раздражал. И я боялась его, потому что он мог задобрить даже бешеного пса, а я бы, как ни пыталась, натравила бы его на себя, потому что не умела так откровенно лгать. Я действительно ехала к новой жизни и очень хотела стать лучше ради того, чтобы меня полюбили. После того, как мы выехали с заправочной станции, где он встретил тебя, его прям прорвало. Он говорил с водителем о тебе и вашей команде, при этом так умело демонстрируя мне, что я – никто и так будет всегда. Я не выдержала и набросилась на него. Водитель кричал на меня, требовал немедленно сесть на свое место и успокоиться… Я не помню, сколько это продолжалось, но потом он вдруг схватился за грудь и вскрикнул от боли. Машина стала увеличивать скорость, Игнат кричал, требовал, чтобы я отстегнула ремень и сделала хоть что-то, иначе мы все погибнем из-за того, что я такая трусиха. Ремень я не отстегнула, но мне удалось убрать ногу с педали газа… А потом всё случилось очень быстро и, когда я открыла глаза, рядом был мой отец и Натали. Они так обрадовались, когда я заговорила с ними, обещали, что всё будет хорошо, что они так благодарны за мою жизнь. Я никогда не говорила им, что это я виновата. Я лишь сказала, что водителю стало плохо и это всё, что я помню. Разговоры взрослых я слышала, но никогда не знала, сколько людей погибло тогда. Я ничего не хотела знать. Меня ограждали от всякой информации о той аварии, ведь там погиб мой двоюродный брат, которого я… очень «любила». Но я и сама не стремилась что-то узнать, потому что мне попросту было страшно возвращаться мыслями туда… И я занялась собой. Училась, путешествовала, совершенствовалась, становясь гордостью папы и Натали. А потом я поехала на этот злосчастный горнолыжный курорт и оказалась в доме, где столько фотографий и твое имя… – Кристина стыдливо смахнула предательскую слезу. – Я задавала тебе вопросы, потому что действительно ничего не знала обо всем, что… наделала. Вот и всё.

«Уважаемые пассажиры! Вагон-ресторан приглашает вас на ужин. В меню свиные ребрышки в вишневом соусе, утка по-пекински, салат из морепродуктов, оливье, селедка под шубой, картофельное пюре, отварной рис, пшеничная каша, а на десерт вкуснейший „Наполеон“ и „Медовик“. Северный экспресс желает вам приятного аппетита!»

– Ты когда-нибудь ела утку по-пекински?

Взгляд Кристины тут же распахнулся в немом изумлении. Синие глаза сверкали от застывших слез.

– …Какая утка? – шепотом спросила она.

– По-пекински. Мне тридцать три года, но я ни разу не пробовал эту утку, хотя каждое Рождество мама готовит именно её.

– Кристиан, какая ещё утка?

– Будем надеяться, что очень вкусная. Идем? – протянул он ей руку. Кристина молча смотрела на него. – Что ты хочешь услышать от меня? Обвинения? Их не будет, Кристина. У водителя твоего отца случился сердечный приступ, и ты никак не могла на него повлиять. Точно так же твои слова не могут повлиять на мое решение.

– Кристиан, твой брат…

– Мой брат погиб, – перебил он, не сводя с нее глаз, – и в этом виноват только случай, а не одиннадцатилетняя девочка, которая трепала своего брата. Теперь и у тебя, и у меня есть кое-что общее, и это вовсе не трагедия в прошлом. Ты беременна, Кристина, – затвердевал его голос, – и нам необходимо принять решение. Ты будешь мамой, я буду папой. Понимаю, ты только-только окончила университет и перед тобой море возможностей, но так случается, что порой приходится откладывать планы на потом. И тебе тоже придется это сделать. Иногда даже приходится лгать близким ради их спокойствия. Понимаю, своего мужа ты себе представляла иначе. Обязательно любовь-морковь, свидания, пару лет вместе, а потом и семью создавать. Но, что случилось, то случилось. Не думаю, что ты жаждешь вновь быть в центре внимания, читать о себе нелепицы и ловить жалостливые взгляды, мол такая молодая, а уже мать-одиночка.

– Что ты всё заладил с этой матерью-одиночкой? Полстраны так живет!