– Поначалу я едва не тронулась умом.

– Неожиданная информация нередко подкашивает людей поначалу, – сказал Николай Яковлевич. – Но вы справились. Я рад.

– Скажите, но откуда вы-то знаете меня? Ведь мы не встречались.

– Вы помните лейтенанта Гельмута Меттерниха?

– Да.

– Это был я. Ну, в том смысле, что я пользовался его телом. Настоящий Гельмут скончался в военном госпитале. А тот Гельмут, с которым познакомились вы, – это я. Думаю, что теперь вы спокойно относитесь к таким вещам, поэтому я говорю вам всё как есть.

– Друг мой, вы даже не представляете, как мне любопытно узнать об этом, – выпалила Мария с энтузиазмом, свойственным молодой девушке, только-только вступающей в большую жизнь. – Скажите, но ведь мы ещё где-то встречались? Не только в этот раз, не только в гитлеровской Германии?

– Да, наши пути неоднократно пересекались. Кстати, ребёнка, которого вы родили у Черноногих, забрал я и отдал на воспитание Дюпонам. Вы помните Джорджа Торнтона?

– Да! Я всё помню.

– Это он привёз ребёнка вашему отцу. Точнее, не сам Торнтон, а я. Джордж погиб.

– Жаль, что нам с ним больше не довелось встретиться.

– Как же! А ваша матушка? Баронесса фон Фюрстернберг и есть то существо, которое было когда-то Джорджем. Он мечтал быть с вами рядом. Он нашёл такую возможность.

Мария сморгнула набежавшую слезу:

– Боже, как всё чудесно! – И тут же спохватилась: – Если кто-нибудь услышит, о чём мы говорим, нас сочтут за сумасшедших!

И громко засмеялась.

– Да, да, – согласился Николай Яковлевич, – это очень смахивает на помешательство…

– Я хочу сказать вам, – она нежно коснулась рукой его плеча, – что бесконечно счастлива тому, что случилось со мной в Берлине. С тех пор как мне начало открываться прошлое, страница за страницей, шаг за шагом, я перестала бояться будущего. Меня не пугает смерть, я давно не страшусь ничего. А что может быть прекраснее, чем жизнь, свободная от страхов, пусть и полная передряг, полная тягот? Я ощутила прикосновение Вечности, мой друг, и каждое мгновение стало подлинным сокровищем для меня.

– Даже годы в нацистской Германии?

– Если бы не те события, ко мне не пришло бы всё то, чем я теперь так дорожу… Когда я попала в концентрационный лагерь, у меня было много времени на осмысление. Смерть стояла возле меня каждый день, каждый час. Должно быть, это и дало какой-то толчок. Что-то обострилось внутри меня. Я уже без всякого гипноза стала проваливаться в прошлое, никаких искусственных подталкиваний Рейтера больше не требовалось… Сколько же мне открылось! В кошмарных условиях концлагеря я жила богатейшей внутренней жизнью, о которой никто не подозревал и которую никто не мог отнять у меня. Мне жаль только одного: я ни с кем не могла поделиться, как не могу этого и теперь. Пришлось даже взяться за написание книг, чтобы хоть как-то сохранить прошлое. Только ведь читатель видит в моих романах приключенческий вымысел, а не реально прожитую жизнь…

– Не переживайте из-за этого, Мария Константиновна.