Способные свести с ума.

Только его руки на моих плечах.

Только жаркие губы на губах.

Вейнанд отстранился первым, прежде коснувшись быстрым поцелуем щеки и виска, и снова, на миг вернувшись к моим губам, чтобы согреть их своим дыханьем, своим бережным прикосновением, чуть хрипло сказал:

— Ваша камеристка, должно быть, сходит с ума от беспокойства.

— Скорее, от любопытства. — Я нервно хихикнула.

Нервно и немного смущённо.

Он улыбнулся в ответ и протянул руку, за которую я, потупив взгляд, неловко ухватилась. Вейнанд заметил моё смущение и проговорил с той мягкой и теплой интонацией в голосе, которая была для меня совершенно новой:

— Мы обязательно вернёмся к этому… разговору. Но, наверное, лучше не сегодня.

— Да, уже поздно. — Я кашлянула, пряча в чернильных сумерках улыбку.

Как хорошо, что половина фонарей погасла, и Эскорн не видит заливающего мои щёки румянца.

— К тому же Морри…

— Умирает от любопытства, — весело подхватил оборотник.

И этих ноток в его голосе мне прежде тоже слышать не доводилось.

— Так не позволим же случиться непоправимому, — добавил он шутливо, имея в виду угрозу гибели моей камеристки, и мы двинулись обратно к выходу из парка.

Он и я, устроившая свою руку на его крепкой надёжной руке.

Ведь действительно надёжной… Вейнанд Эскорн был из тех людей, на кого можно положиться. Он не раз показывал себя внимательным наставником в Кальдероке, оберегал настоящую меня на подобных сегодняшнему приёмах, и после того, что сейчас случилось…

Хранить от генерала тайну будет ещё тяжелее.

Да и стоит ли? Стоит ли продолжать молчать, дурить ему голову, изворачиваться и лгать? В искренность его чувств я верила. Очень сложно представить Вейнанда Эскорна в роли обманщика и лицемера. В его признании, в его словах точно не было фальши. А значит…

А значит, пора признаться.