Бабушка так и подпрыгнула на табуретке, на которой сидела.

— Как работать? Разве ты на работу нанялась? — И стала смеяться.

Света обиделась.

— Не нанялась, а попросилась. Мне звеньевая Глаша разрешила звену помогать. Что тут смешного?

Бабушка во все глаза смотрела на Свету:

— И что же ты там делаешь?

— Корма́ раздаю.

— «Корма́»! — фыркнула бабушка. — Скажите, пожалуйста, как ветеринар выражается.

— При чём тут ветеринар? Какая ты бабушка! Ещё воду ношу.

У бабушки очки были на лоб подняты. Тут глаза у неё тоже на лоб полезли — к самым очкам.

— Таскаешь вёдра с водой?! После болезни!

— По половинке ведра. По полному Глаша сама носит. И мальчишки. Только не Витя.

— Никакой Витя меня не интересует, — отрезала бабушка. — Так вот, матушка, мой тебе сказ: ни к каким уткам ты больше не пойдёшь!

— Я в летний лагерь не пойду?

— Ни в летний, ни в зимний не пойдёшь!

Света ещё не плачет, ещё на бабушкину сознательность надеется. Говорит решительным тоном: