Именно так Джулия завтра и скажет. Свалит все на опьянение.
Когда она утром увидит Стеллу, то заметит как бы между прочим: «Да, кстати. То, что я говорила вчера про Савьера… Это был пьяный бред. Забудь и не вспоминай».
В тот вечер, поднимаясь к себе на второй этаж, Джулия вовсе не чувствовала той расслабленной легкости, которой обычно сопровождалось приятное опьянение после вечерних «винных посиделок» со Стеллой на заднем крыльце. Сейчас внутри у нее все бурлило. Это была тревога на грани паники. Оставалось всего лишь полгода до того, как она снова уедет из этого города. Предполагалось, что эти полгода — последний этап ее двухлетнего плана — пройдут спокойно и тихо, легко и просто. Но одна глупая оговорка, вовремя не прикушенный язык — и все стало гораздо сложнее. Если ее слова дойдут до Савьера, он не пропустит их мимо ушей. Она слишком хорошо его знает.
Джулия открыла дверь на второй этаж и вошла в узкий коридорчик. Никто не позаботился о том, чтобы второй этаж дома Стеллы был хоть как-то похож на отдельную квартиру. В коридор выходило четыре двери. Одна вела в ванную, вторая — в спальню Джулии, третья — в еще одну спальню, переоборудованную в кухню, а четвертая — в крошечную спаленку, где Джулия устроила себе гостиную.
Давным-давно, когда бывший муж Стеллы растратил все ее средства, он решил, что можно сдавать комнаты наверху, чтобы хоть как-то поправить дела. Он повесил на верхней площадке лестницы длинную занавеску и объявил: «Вуаля! Квартира быстрого приготовления». А потом очень удивлялся, что квартиранты не валят валом. «Людей, которые действуют не подумавши, потом всегда удивляет результат», — частенько говаривала Стелла. В последний год их совместной жизни на всем, к чему он прикасался, оставалась мелкая черная пыль — доказательство его черного сердца, как утверждала Стелла. Потом она начала замечать черную пыль на других женщинах — россыпь крошечных точек у них на ногах или за ушами — и наконец его выгнала. Оставшись единственной хозяйкой дома, она попросила брата установить дверь на верхней площадке лестницы и оборудовать одну из спален раковиной и плитой, рассудив, что идея насчет меблированных комнат была вполне здравой, если ее довести до ума.
Джулия стала первой квартиранткой.
Поначалу ей было неловко снимать квартиру у одной из своих школьных недоброжелательниц. Но выбора не было. Квартира Стеллы оказалась единственным местом, которое Джулия могла позволить себе по деньгам, когда вернулась обратно в Мэллаби. К ее удивлению, они со Стеллой прекрасно поладили, несмотря на все прошлые разногласия. Это была невероятная дружба, и Джулия до сих пор не могла понять, как такое вообще возможно. В старших классах Стелла была одной из самых популярных девочек в школе и входила в элитный кружок ярких, красивых и дерзких девчонок, называвших себя Розы Мэллаби. А Джулия была одной из тех, кого все стараются обходить по большой дуге. Угрюмая, грубая и явно со странностями. Она красила волосы в ярко-розовый цвет, носила кожаный ошейник с шипами и так густо подводила глаза черными тенями, что ее макияж больше напоминал синяки.
А ее папа очень старательно этого не замечал.
Джулия вошла к себе в спальню и уже протянула руку, чтобы зажечь лампу, но вдруг увидела свет в окне дома Ванса Шелби. Она подошла к окну. За все время, что Джулия жила в доме Стеллы, за все бессонные ночи, что она провела, глядя в это окно, она ни разу не видела, чтобы на втором этаже дома Ванса горел свет. На балконе стояла девочка-подросток. Просто стояла — тихая, словно снег, — и смотрела в сторону леса за домом. Очень тоненькая и хрупкая, с золотистыми волосами. От нее исходило ощущение печальной незащищенности, наполнявшее ночь ароматом кленового сиропа. В ней, в этой девочке, было что-то знакомое, и вот тогда Джулия вспомнила: к Вансу должна была приехать внучка. В последние дни в ресторане Джулии только об этом и говорили. Кому-то было любопытно, кому-то — боязно, а кто-то и не трудился скрывать неприязнь. Даже теперь, по прошествии стольких лет, не все жители города простили мать этой девочки за то, что она сделала.
Девочке будет здесь очень непросто. Джулия искренне тревожилась за нее. Человеку достаточно и того, что он искупает свои собственные прегрешения и ошибки. Никто не должен отвечать за чужие проступки.
Джулия решила, что завтра утром она испечет один лишний пирог — специально для этой девочки.
Она разделась и легла в постель. Вскоре свет в соседнем доме погас. Джулия вздохнула, перевернулась на бок и закрыла глаза в ожидании, когда еще один день будет вычеркнут из ее календаря.
Почти два года назад, сразу после папиной смерти, Джулия взяла на работе отгул и приехала в Мэллаби, чтобы уладить дела. План был простой: быстро продать папин дом и ресторан, забрать деньги, вернуться в Мэриленд и наконец воплотить в жизнь давнюю мечту: открыть свою собственную кондитерскую.
Но все пошло не совсем так, как ожидалось.
Оказалось, отец был весь в долгах. Он заложил и дом, и ресторан. Продажа дома покрыла весь долг по закладной на дом и небольшую часть долга по закладной на ресторан. Продавать ресторан было невыгодно — все деньги пошли бы на выплату оставшейся части долга. И вот тогда Джулия придумала свой знаменитый двухлетний план. Если жить экономно и привлечь больше клиентов в «Бербекю Джея», за два года она сумеет выкупить закладную, и тогда ресторан можно будет продать с неплохой прибылью. Джулия не скрывала своих намерений, и все в городе знали, что она останется в Мэллаби на два года, но
Когда Джулия стала владелицей «Бербекю Джея», там уже была своя клиентура. Не слишком обширная, но зато верная. Спасибо папе. Он умел сделать так, чтобы люди, пришедшие к нему в ресторан, уходили счастливыми, источая запах сладковатого дыма и жара углей, который тянулся за ними как шлейф. Но в Мэллаби располагалось больше ресторанов с барбекю на душу населения, чем в любом другом городе штата, и конкуренция была жесткой. Теперь, когда папы не стало, его ресторан как будто лишился души, и Джулия понимала: ей надо придумать, чем выделиться. Она начала печь торты и пирожные — свои фирменные блюда, — и дела сразу же пошли в гору. Очень скоро «Барбекю Джея» стал известен не только отличными блюдами барбекю в лексингтонском стиле, но и лучшими во всей округе кондитерскими изделиями.
Обычно Джулия приходила в ресторан задолго до рассвета. Раньше нее приходил только повар. Они редко вступали в беседы. Он занимался своей работой, она — своей. Управление рестораном Джулия перепоручила людям, которые работали там давно и которым ее отец полностью доверял. Хотя ресторанный бизнес был у нее в крови, Джулия старалась не слишком вникать в это дело. Она любила отца, но уже давно не хотела быть такой же, как он. Когда Джулия была маленькой — еще до того, как она превратилась в угрюмого подростка с розовыми волосами, — она каждый день заходила в папин ресторан по дороге в школу и с радостью помогала ему во всем: и подавала заказы, и бросала поленья в печь. Воспоминания о папином ресторане были одними из лучших в ее жизни. Но с тех пор многое произошло, и ничто уже не будет так, как прежде. Поэтому Джулия приходила пораньше, пекла пирожные и торты, намеченные на день, и уходила, когда в ресторан начинали подтягиваться самые первые ранние посетители. В удачные дни она даже и не встречалась с Савьером.
Сегодня был неудачный день.
— Мне тут вчера Стелла такое рассказала! — Савьер Александр вошел в кухню, как раз когда Джулия заканчивала яблочный торт, который она испекла для внучки Ванса Шелби.
Джулия на секунду закрыла глаза. Должно быть, Стелла позвонила ему тут же, едва Джулия ушла к себе.