У молодого копа было жесткое угловатое лицо; новенькая форма топорщилась, кобура блестела.
— Сказали, что звуки доносились из этой гостиницы.
— Конечно. Люди здесь то и дело смеются, а звук тот же самый. В “Красной Орхидее” постоянно проходят какие-то вечеринки, не так ли? — Ал покачал головой. — Если что-то случится, я сразу же дам вам знать, идет?
Китаец уставился в потолок, дожидаясь, не донесется ли сверху каких-нибудь звуков, но так как в течение минуты стояла тишина, он одарил Ала ослепительной улыбкой, повернулся на каблуках и вышел через вращающуюся дверь — каблуки его начищенных ботинок клацали по полу, кожаная портупея скрипела, форменный головной убор сидел точно по уставу. С узкой улочки донеслись другие звуки: велосипедные звонки, щебетанье цыплят; кто-то бил в гонг. Дверь захлопнулась.
— Расскажи мне, — обратился я к Алу, — что тут с наркотиками. Подробно. Он покачал головой.
— Со всеми подробностями? Господи, тебе потребуется куча времени.
Через два дня с затянутого тучами небосвода хлынули потоки воды, и теперь они гулко колотили по крыше машины, как армада сумасшедших барабанщиков. Скользившие по ветровому стеклу дворники еле-еле позволяли водителю увидеть, что делалось перед самым капотом машины, а с заднего сиденья, я видел лишь висящую серую пелену, когда мы пересекали реку, добираясь до Орчард-роуд.
Человек из тайской службы безопасности, сидевший рядом с водителем, изредка бросал ему слово-другое, на которые водитель лишь кивал, не поворачивая головы. Оба они были профессионалами: явились на встречу со мной в “Красную Орхидею” пешком, потому что по базарной улице посольскому лимузину не проехать из-за тесноты. Как только я появился в холле, они сразу же остановили проезжавшего мимо велорикшу и так стремительно засунули меня под его тент, что я даже не успел промокнуть; когда мы добирались до места парковки машины, они бежали по бокам коляски, как хорошо натасканные телохранители, непрестанно поглядывая по сторонам, пока звонок рикши прокладывал дорогу.
Все это несколько походило на вчерашнюю встречу, когда меня разыскали два чиновника из посольства — именно двое, а не один, и у обоих были невозмутимые каменные лица; попросили меня предъявить документы, удостоверяющие личность, лишь затем с суховатой вежливостью предъявили свои верительные грамоты и вручили мне пригласительный билет, выпуклый шрифт которого гласил: “Его Высочество кронпринц Сонтхи Сириндхорн выражает удовольствие от вашего общества, которое должно иметь место в 8 часов вечера 15 апреля 1987 года в посольстве Таиланда по случаю его дня рождения”.
Не подлежало сомнению, что именинник отнюдь не придумал день своего рождения ровно через два дня после того, как одинокое привидение приземлилось в Сингапуре; просто танцы решили, что праздник — отличный повод пригласить меня, ввести в курс дела, после чего я могу спокойно вернуться к себе. Пепперидж, расставаясь со мной, сказал, что, мол, о подходах можно не беспокоиться, они сами меня найдут — просто встреться с ними и послушай, что они тебе выложат. “Если ситуация тебя не устроит, ты не обязан ничего делать — гарантий я им не давал”.
Иисусе, и это он называет подходов. С другой стороны, я еще и не подступал к своей миссии. Пока я лишь справился с тем, что выпало на мою долю: вычислив того, кто последовал за мной на рейс до Сингапура, я избавился от него, после чего, подвергнув “Красную Орхидею” обычной проверке, признал гостиницу вполне подходящим местом и расположился в ней — тут не открыто, никто не следил за мной, в гостинице не было “клопов”, никто из-за укрытия не мог подстрелить меня, в баре никто не наблюдал за мной в боковом зеркале, никто не топал за мной по улице — словом, все было нормально и спокойно. Кроме того. Ал довольно подробно изложил мне, как обстоят дела с рывком наркотиков в Юго-Восточной Азии. Из того, что мне довелось о нем узнать, вытекало, что он достаточно надежный человек, с которым можно иметь дело, — впрочем, в противном случае, Пепперидж и не посылал бы меня в “Красную Орхидею”. Но насколько можно было положиться на Пеппериджа? Хороший вопрос.
“После того, как будет налажена связь, тебе придется самому подобрать несколько человек, если найдешь, кому можно довериться”. “Я понимаю, это не та служба, к которой ты привык, но уж извини”.
Машина замедлила ход, минуя длинный ряд автомобилей, и скользнула на пустое место напротив дома 370 по Орчард-стрит; здание освещали потоки света, и луч прожектора падал на тайский флаг, который висел на флагштоке, как мокрая тряпка. Повсюду виднелись зонтики, которые цеплялись друг за друга; служба безопасности развернула один из них над моей головой и повлекла меня через залитый водой тротуар к ступенькам; когда мы оказались внутри, в туфлях хлюпала вода, два седоголовых дипломата с помощью прислуги посольства стягивали глубокие галоши.
— Привет, Джордж, где ты утопил свой лимузин? — Дружный смех, позвякиваете бокалов с напитками.
— Где Дафна, ее нет здесь? — Блеснули золотые запонки в манжетах, вынырнувших из рукавов макинтоша.
— Ее мать считает, что в такой вечер не стоит высовываться из дома!
Рядом со мной неожиданно оказался человек с азиатскими чертами лица и с родинкой под ухом и уставился на меня.
— Ты здорово сорвался с крючка, старина, должен признать! — Переговорив с одним из сотрудников службы безопасности, человек с небольшой родинкой под левым ухом быстро растворился в толпе, не глядя на меня, но было видно, что он несколько смущен, ибо предполагалось, что он несколько удачнее справится со своим заданием, что я не дал ему сделать, улизнув от него.
Но я испытал некоторое облегчение, ибо понял, что в полете меня пасла не противная сторона; должно быть, его послали тайны, чтобы со мной ничего не случилось по пути из Лондона. Весьма любезно с их стороны.
Служба безопасности аккуратно провела меня сквозь толпу гостей и пристроила впереди тех, кто ждал появления виновника торжества. Передо мной было только три человека, у кронпринца были влажные от пота ладони…