Книги

Батареи Магнусхольма

22
18
20
22
24
26
28
30

— Наташенька, стой смирно, — сказала госпожа Морус. — Сейчас я это от тебя отцеплю. Ах ты Господи, нужно было взять с собой Феликса, он умеет с этими штуками обходиться! Вера, Даша! Кто завязывал шнурки?! Боже мой, их придется резать…

Каролина побежала за ножницами, и тут Лабрюйер вспомнил, что у него в кармане лежит любимая игрушка, перочинный нож.

Этот нож он купил в Санкт-Петербурге, когда превращал себя в щеголя за государственный счет. Он выбрал французский складной нож «Опинель» с буковой рукоятью, очень острый — при нем приказчик в лавке рассек лезвием, как бритвой, подброшенную газету.

Раскрыв свой «Опинель», Лабрюйер молча и по всем правилам, рукоятью вперед, протянул его — но не госпоже Морус, а Иоанне д’Арк.

Тут только Орлеанская Дева посмотрела на Лабрюйера.

Был, был этот миг, всего лишь миг — когда он протягивал оружие!

Но госпожа Морус тут же схватила нож; поблагодарив, разрезала шнурки и сняла с Иоанны д’Арк нагрудный доспех. Под ним была голубая батистовая блузка со смятыми рюшами, кружевами и фестонами. Воительница преобразилась — однако и в батисте она смахивала на юношу, святого Георгия, победителя драконов. Это было странно — при такой удивительной красоте внушать столь неожиданные сравнения.

И опять по ателье пролетел ураган — дамы, накинув плюшевые ротонды, подхватили свои пестрые юбки, экзотические хламиды, корзинку с венками из шелковых роз, с хохотом устремились к дверям. И вдруг стало пусто. Так пусто, что хоть вешайся.

— Это прекрасный заказ, душка, — сказала Каролина. — Петер, приберись. Не понимаю я этих устаревших женщин — откуда только у них вылетают все ленточки и завязочки? Для чего их столько?

— Что с этим делать, фрау? — спросил Пича, подняв с пола небольшой дамский кошелек.

— Нет, они неисправимы. Кузен, нужно догнать дам и вернуть кошелек.

— Ничего не случится, если мы вернем его, когда они приедут получать карточки, — буркнул Лабрюйер.

— Душка, госпожа Морус живет в трех шагах отсюда, на Елизаветинской, за молочным рестораном.

Лабрюйер подумал и спросил:

— Больше никто не записывался?

Каролина заглянула в конторскую книгу, нарочно для записи заказов заведенную, и доложила: ожидаются два господина, с ними она управится сама.

— Кузина, хотите, я вам жалованье увеличу?

— Кто ж не хочет?

— Чтобы вы оделись прилично.

— Я одеваюсь прилично.