– Наверное, стоит еще раз поблагодарить тебя, – он неосознанно дернул плечом, на котором еще вчера красовалась открытая рана. – А теперь прощаться пора, искательница.

Неужели послышалось, или в голосе и правда звучало сожаление? Потому что мы можем никогда больше не встретиться.

– Ты ведь помнишь, что я собираюсь прийти на праздник Маков? – по губам скользнула улыбка. – Вдруг я все-таки сойду с ума окончательно и найду способ вырваться на равнины, пока не пришло время посвящения.

Не прощу себе, если струшу. Если не увижу бескрайние поля и степи от края и до края горизонта.

– Обещай, что не будешь этого делать, – он сжал пальцами мои плечи и потянул на себя так, что я коснулась его груди своей.

Ренн смотрел на меня сверху вниз. Нависал, как скала.

– Я не даю обещаний, которые собираюсь нарушить.

Кажется, я разозлила его своим упрямством – он стиснул зубы и шумно втянул воздух. Отошел от меня на шаг и взлохматил волосы.

– Если ты сунешься на равнину, я лично свяжу тебя, закину на лошадь и доставлю прямиком в Антрим.

– Если узнаешь.

– Узнаю, даже не сомневайся.

Ренн пытался казаться строгим, скрестил руки на груди и широко расставил ноги, упираясь в землю. Но отчего-то, несмотря на щемящую боль, в душе на миг прояснилось – будто солнышко выглянуло из-за туч.

– А теперь иди, жрица. Тебя наверняка заждались дома. А я посмотрю.

– Хочешь убедиться, что я действительно ушла и не собираюсь сделать какую-нибудь глупость?

Он промолчал. Лишь напустил на лицо непробиваемое выражение.

Ну что ж… Как знаешь, Зверь-из-Ущелья.

Я отвернулась, прислонилась лбом к холодному камню и позвала Дар. По телу пробежала волна дрожи, сворачиваясь где-то под ребрами в тугой ком так, что перехватило дыхание.

Нет! Нет, все не может закончиться вот так. Я не хочу, не хочу… И ноет так, ноет невыносимо, раздирает душу в клочья, тянет назад.

Мгновение – и я обернулась. Резко, скоро, без малейшего сомнения. Так, что глаза Ренна расширились от неожиданности и потемнели, как небо перед грозой. Он с какой-то отчаянной злостью рубанул ладонью воздух, выплюнул ругательство и в один шаг преодолел расстояние между нами.

– Ну почему, почему ты медлишь? – выбив из груди воздух, прижал к скале. Поморщился, как будто ему стало больно, а после запустил руку в волосы, заставляя запрокинуть голову.