— Мы возносим молитвы со своей общиной все вместе. При праздновании Сексуального Дискурса на публике увеличивается и волнение, и получаемое удовольствие. Мы проводим наши обряды прямо здесь, в этой комнате, на алтаре.

— То есть, вы совокупляетесь на алтаре на глазах у толпы?

— Грубо говоря, да. Два избранных человека — не состоящие в браке, у которых не было сексуального контакта друг с другом — принимают первое, свежее сексуальное удовольствие друг от друга на алтаре, помазанном кровью Моракса. Я могу заверить вас, что это будет сексуальный опыт, которого вы никогда не испытывали за всю свою жизнь.

— Не сравнится ни с чем, что я испытывала? — переспросила Констанс.

— Для меня было бы честью инициировать вас в веру.

— Прямо сейчас?

— Я планировал бы сделать это не так. Обыкновенно это делается перед группой. Но у нас чрезвычайная ситуация, и силы, которые заставили нас с вами встретиться здесь сегодня, сами призывают нас к этому. Поэтому… да. Для всех, кто желает присоединиться к нам, этот акт является обязательным.

— А если я не хочу?

Этот вопрос удивил Гэвина. Она следовала за нитью его повествования до этого самого момента и явно благоволила тому, что он говорил…

— Послушайте, зачем строить гипотезы? Вы собираетесь присоединиться к нам, я это знаю.

— Точно?

Он ощутил нарастающее беспокойство, даже панику. Он задавался вопросом, что сказать, чтобы свершить неизбежное.

— Почему бы вам не присоединиться к нам? Вы идеальны. Вы — та, кого мы ищем. Я не сомневаюсь, что вы станете великим лидером.

— А если нет?

— Пожалуйста, Констанс, рассмотрите мое предложение очень тщательно, потому что это ваш первый, последний и единственный шанс. Я знаю, что у вас в крови кипит дикая жажда свободы. Мы развяжем эту свободу вместе, и это будет прекрасно.

— Прекрасно.

Слово, от которого повеяло сарказмом, повисло в воздухе. Гэвин почувствовал, как в нем зарождается тягучее чувство разочарования, смешанное со злостью. Возможно, после всего, чем он с нею поделился, после всех знаков, что были ему даны, она все же собиралась сказать «нет» и разрушить все его надежды. Он положил руку на рукоять своего пистолета. Ей нельзя позволить уйти отсюда. Это будет конец всему.

— Констанс, подумайте очень хорошо…

Но теперь он видел, что ее кажущийся интерес не был принятием. Ее спокойствие не было признаком молчаливого согласия, а ее вопросы лишь вытягивали из него информацию, которая могла быть потом использована против него самого.

— О, Констанс, Констанс, пожалуйста, не делайте этого…