А вообще, забавно: со мной случилось то, о чём мечтает всякий подросток, обиженный на мнимое пренебрежение окружающих. Умереть и посмотреть, как все вокруг будут мучиться угрызениями совести, как поймут, насколько были неправы и не ценили доставшееся им сокровище. Я тоже увидел реакцию коллег на несчастье со мной, и мне очень приятно, что она отлична от равнодушия. Тут рацио прохладно напоминает об иллюзорной природе событий последних дней. Сдержанное беспокойство Дрейка и Васи такое же порождение моей фантазии, как, к примеру, упоминание Щёлоком Ореста.

Под этот невесёлый вывод я отпиваю кофе, который готовил в процессе размышлений, и закусываю его рассыпчатым ореховым печеньем из кем-то оставленной на столе пачки. Вкусное сочетание, только не понятно: мне мерещится, или на меня в самом деле с подозрением косится дизайнер Лана, мелкими глотками цедящая пустой зелёный чай? Я задумчиво кладу в рот второе печенье, на третьем же до меня доходит: если Ольга причисляет себя к йогам, то не должна пить кофе из-за его свойства искусственно возбуждать нервную систему. И уж точно она не должна уминать за обе щеки высококалорийное печенье. Мысленно вздохнув, я отодвигаю от себя пачку, а потом и вовсе ухожу к окну. Кофе придётся допить и постараться впредь лучше отлавливать привычки Тима Сорокина.

В комнату отдыха заглядывает Дрейк: — Оль! Тебя там шеф обыскался.

Он как-то странно замолкает. Да в чём опять дело? Ему же не видно, что у меня в кружке.

Зато видно, где я стою вполоборота, прислонившись правой лопаткой к ребру оконного проёма. Это поза Тима и место Тима — я снова неосознанно себя выдал.

— Что-то случилось? — откашливаюсь и, играя в естественность, иду к маленькой раковине мыть так и не допитую чашку. Кофе-брейк закончился.

— Вроде бы он тебе поручал какой-то документ подготовить.

Документ?

— А, это. Понятно, — Ничего мне не понятно. — Он сейчас у себя?

— Должен быть.

Судя по всему, Дрейк отнёс мой прокол на счёт «мерещится же всякая фигня». Хорошо, что обычно люди не имеют привычки относиться с подозрением к чужим странностям. Теперь бы мне ещё сообразить, как поаккуратнее выяснить природу поставленного руководителем задания, и выторговать себе время на его выполнение. Ольга — человек обязательный, но загруженный. Она могла не доделать работу или ещё даже не приступать к ней.

— Михайловская, — взгляд шефа начальственно тяжел. — Статистика по жалобам пользователей в каком состоянии?

— Почти сделанном, — вру я на голубом глазу.

— У тебя час, чтобы закончить. Можешь идти.

С трудом удерживаюсь, чтобы не взять под козырёк.

Всё-таки если у нашего мужского коллектива из двух гениев и одной посредственности есть ангел-хранитель, то это, без сомнения, Ольга. Она и вправду практически закончила отчёт, а прозрачность её системы хранения файлов помогает мне быстро найти нужный. Ещё через полчаса готовый документ ложится начальству на стол, и я незаметно выдыхаю в ответ на благосклонный кивок шефа. Ну и понедельник: половины дня не прошло, а столько нервных клеток потрачено. Или я придаю слишком большое значение повседневной офисной мелочёвке? Нет, дальше так нельзя, иначе к концу недели у меня случится срыв. Даю себе слово смотреть на мир проще и оставшееся рабочее время целиком посвящаю написанию талмуда с руководством для пользователей нашего последнего проекта. О том, что сразу после новогодних каникул эти потуги придётся демонстрировать заказчику, лучше не задумываться. Хорошая коммуникабельность — именно та черта характера, из-за отсутствия которой я не стал подавать резюме на должность аналитика, когда почти год назад был вынужден искать новое место работы.

***

Неделя продолжается своим чередом, новостей о состоянии Тима Сорокина больше не поступает, и постепенно моя жизнь входит в определённое русло. Рабочие дни заняты вознёй с документами, вечера — чтением. Звучит скучно, но я всегда предпочитал хорошую книгу прочим развлечениям, а потребность в общении полностью удовлетворяется разговорами с коллегами. Я практически не готовлю, приспособившись покупать обеды и ужины в кулинарии рядом с нашим офисом. Ольга бы, конечно, не одобрила такой подход, но поскольку в мой обеденный контейнер никто не заглядывает, то я разрешаю себе это послабление. Хватит и того, что пришлось перейти с кофе на цикорий, а с печенья на сухофрукты. По сути, сейчас я живу одним терпеливым ожиданием, ведь галлюцинация не может длиться бесконечно. Однажды она тем или иным образом закончится — так же как когда-то закончилась опустошительная истерика чужого тела.

Смартфон Ольги молчит с воскресенья, но стоит мне совсем расслабиться, как в четверг перед обедом раздаётся звонок. На экране светится имя «Алина», и у меня появляется дурное предчувствие.

— Приветик! Ну что, завтра в силе?