— А как же ваш ручной дракон? — веско заметил царь, его глаза блеснули острым интересом.

Он и стал причиной конфликта, — королева вздохнула, ее плечи опустились, словно под тяжестью невыносимого груза.

Она повернулась, и ее взгляд устремился к дракону. Тот, словно чувствуя ее боль, опустил голову и протяжно зарычал, не отрывая от королевы своих желтых, полных мудрости глаз.

— Дани защищал меня и мою страну, — прошептала она, ее голос дрожал. Она не могла скрыть свою любовь к дракону.

Царь пристально наблюдал за ней. Он осознавал, что дракон — не просто питомец, а её защитник. И он знал, что она никогда не расстанется с ним.

— Кто? — спросил он, его голос был спокойным и ровным. Он хотел узнать подробности этого конфликта.

Девушка молча вскинула руку, и дракон в ответ повернулся к ней. Она погладила его по голове, а потом обратилась к царю:

— Они хотели забрать у меня дракона. Жаждали его силы и хотели использовать, как оружие.

Ее слова звучали угрожающе. Но в них не было злобы, была только боль и отчаяние. Она была готова сделать все, чтобы защитить своего дракона. Гордей понимал её и был готов помочь. Но он также осознавал, что за эту помощь он может дорого заплатить.

— Мой интерес? — сухо поинтересовался Гордей у королевы, прищурив глаза. Его взгляд скользнул по ее лицу, украшенному слезами, по драгоценностям, что украшали ее шею, и по утонченному атласному платью, которое, казалось, было создано для королевских приемов, а не для бегства.

— Защитите меня, и я стану вашим вернейшим вассалом или женой! — самоотверженно молвила девушка, сжимая в руке тонкий, расшитый жемчугом платок. Ее голос, в котором слышалась тревога, был тихим, но в нем прозвучало решительное намерение.

Гордей был известен своим суровым нравом и холодным рассудком. Но он не склонен к сантиментам и не спешил принимать решения, особенно когда речь шла о столь важных вопросах, как верность или брак. Он долго смотрел на королеву, пытаясь понять, что скрывается за ее словами. Было ли это просто отчаяние, или в ее сердце действительно теплилось желание послужить?

Королева, чувствуя его пристальный взгляд, заметно покраснела. Она попыталась удержать слезы, но одна из них все же скатилась по ее щеке, оставляя на бледном лице контрастную дорожку. Гордей увидел в этом не просто слабость, а отчаяние, с которым женщина пыталась спасти свою жизнь.

И в этом отчаянии он увидел возможность. Возможность сделать шаг, который мог бы перевернуть его жизнь и поставить его перед новым выбором.

— Хорошо. Я рассмотрю вашу просьбу. Но лишь при заключении рабского договора и клятвы самой сутью. Всё просто. — царь зло улыбнулся. Его губы растянулись в широкой, почти хищной усмешке, и в его глазах заплясали злобные огоньки. Гордей явно наслаждался своим положением, чувствуя власть над отчаявшейся королевой.

— Но… Как же? Это бесчеловечно. Больше нет вариантов? — девушка замялась и опешила от столь радикального перехода в переговорах. Ее лицо побледнело, а губы задрожали. Она не ожидала такой резкой смены тона и уже почувствовала отчаяние, которое стало ее верным спутником.

— Не бойтесь. Всё будет как вы хотите, но обмануть меня не получится, либо один раз, но тогда рабская клятва возьмёт своё, и ваше магическое ядро самоуничтожится, — спокойно пояснил Гордей. Он словно читал ее мысли, и его спокойный тон лишь усиливал ее страх.

Королева понимала, что у нее нет выбора. Она была загнана в ловушку, и ей оставалось только согласиться. Но в ее сердце теплилась искра надежды, которая не давала ей полностью упасть в отчаяние. Она еще не знала, что ее ждет в будущем, но она была решительно настроена бороться за свою свободу и свою жизнь.

— Ну если вы клянётесь, что всё будет так, то у меня нет причин сомневаться в вашей честности. — тихо молвила королева. Ее голос был едва слышен, но в нем чувствовалась глубокая усталость и отчаяние. Она смотрела на Гордея с нескрываемым страхом, но в ее глазах еще теплился остаток надежды, что все будет хорошо.

— Да будет так, — властно произнёс царь, протягивая руку для заключения сделки. Его взгляд был холодным и непроницаемым, но в его жесте чувствовалась не только власть, но и некая определенность. Он был уверен в своей силе и в том, что королева не сможет его обмануть.