— Да. Вы помните мою кузину Констэнс Тривильян?

— Да…

— Она воротилась из Парижа; ее воспитание окончено наконец; она приехала провести Рождество в Бёльстроде… Боже мой, Аврора! Что с вами?

Лицо ее побледнело, как лист почтовой бумаги, но рука, лежавшая на руке жениха, не задрожала. Может быть, если бы он обратил на это особенное внимание, он нашел бы эту руку необыкновенно неподвижной.

— Аврора, что с вами?

— Ничего. Зачем вы спрашиваете?

— Ваше лицо бледно, как…

— Это, верно, от холода — перебила Аврора, задрожав. — Расскажите мне о вашей кузине, об этой мисс Тривильян, когда она поехала в Бёльстродский замок?

— Она должна была приехать третьего дня. Мать моя ждала ее, когда писала ко мне.

— Леди Бёльстрод любит ее?

— Не очень. Констэнс несколько легкомысленная девушка.

— Третьего дня, — сказала Аврора. — Мисс Тривильян должна была приехать третьего дня. Письма из Корнваллиса приходят в Фельден после полудня — не так ли?

— Да, мой ангел.

— Вы сегодня получите письмо от вашей матери, Тольбот?

— Письмо сегодня! О, нет, Аврора, она никогда не пишет два дня сряду; редко более одного раза в неделю.

Мисс Флойд не отвечала на это и во всю дорогу была очень молчалива и отвечала самым кратким образом на вопросы Тольбота.

— Я уверен, что вы больны, Аврора, — сказал он, когда они поднимались на ступени террасы.

— Я больна.

— Но, мой ангел, что с вами? Позвольте мне сказать мистрисс Александр, или мистрисс Поуэлль. Позвольте мне поехать в Бикенгэм за доктором.

Аврора поглядела на Тольбота с печальной серьезностью в глазах.