КАК ПЕЧАТАТЬ ДЕНЬГИ ДОМА

Есть вещи, которые всегда не вовремя. Например, смерть. Но есть вещи, которые всегда кстати. Например, деньги. Много денег приносят много счастья в обыкновенных странах. В Советском Союзе много счастья приносили высокие звания и глубокие кресла в кремлевских кабинетах. Маленький же человек большие деньги мог добыть лишь за чертой закона, и краткое его счастье почти всегда завершалось скучными лицами судьи и народных заседателей. Особенно в этом убедились советские фальшивомонетчики.

Революция и обе войны были хорошим временем для людей этого тонкого ремесла: менялись власти, менялись деньги, граждане теряли бдительность, умелые руки подделывали не только деньги, но и карточки на продовольствие. Настроения прибавила отмененная в 1945 году смертная казнь, но все же при Сталине народ еще крепился. А как только император умер, во всех концах страны заработали «печатники».

В Минске объявился гражданин Якубович, у которого был уже за спиной плен «на территории Франции», вывоз американскими войсками в США, молниеносный возврат на Родину. В марте 1956 года Якубович пошел работать учеником цинкографа в типографию имени Сталина, выучился, наворовал бумаги, красок, собрал станок, летом напечатал 225 штук по 25 рублей и начал их сбывать. Тридцать штук всего-то и сбыл, в октябре его уже схватили.

Но тут в ноябре в Москве объявились фальшивые двадцатипятирублевки, отпечатанные с клише и дорисованные от руки, их нашли пять штук, у всех одинаковый номер. Милиция поднатужилась и через пару дней взяла с поличным слесаря Есина (прежде судимого за хулиганство) и брата его жены токаря Булуженкова (также судимого за то же самое). Родственники мигом сознались в производстве 60 денежных билетов.

Но тут в Риге замелькали свежие фальшивки, и снова четвертаки, по этому делу загремели уже четверо: Лапацинский, получивший десять лет за бандитизм, сбежавший и находившийся во всесоюзном розыске, еще прессовщик Рижского завода грампластинок и две женщины — разнорабочая лесхоза и рабочая ветпункта, вдобавок у этой артели изъяли пистолет «вальтер».

То есть: деньги печатали прежде судимые товарищи и сажали их на самом взлете. Это время быстро прошло.

Денежная реформа министра финансов Зверева народ потрясла и ввела в искушение: граждане плохо привыкали к новым деньгам, к новым ценам, появились первые кошельки, чтобы носить монетки, — монетки перестали быть металлоломом, за монетки можно было что-то купить, и вот после «зверевской» реформы фальшивомонетчики словно «озверели», и для милиции начались черные дни.

Плакали все: кассиры ГУМа, продавцы кондитерских киосков, кассиры станций метро, труженики сберкасс — в их руки потоком ложились «пятикопеечные монеты из мягкого серого металла», 25-рублевки, «изготовленные на плотной бумаге способом рисования красками и карандашом», фальшивые полтинники, трояки и пятерки, на всех бумажках и монетах стояли цифры — 1961 год!

За дело взялись уже не уголовники, а пролетариат: слесари, токари, кузнецы, жестянщики, шоферы, плотники; печатали с фотонегативов и клише, изготавливали граверным и фотомеханическим способами, «однократно копировали путем размягчения химическим способом красок на подлинных билетах», рисовали красками и карандашами, монеты отливали, чеканили и делали «путем гальванопластики»!

За один этот сумасшедший год 414 раз заметили работу фальшивомонетчиков, «а скольким еще повезло!

В Оренбургской области трояки и пятерки производил тунеядец Волков, в Туле рисовал червонцы тунеядец Горохов, а его сожительница сбывала и попалась (нарисовано одиннадцать, сбыто пять), в Ленинграде стопорезчик Силантьев утащил с бумажной фабрики Гознака полторы тысячи листов ценной бумаги, приготовил в тайниках краски, фотооборудование, цинковые пластины, кислоты, собираясь делать червонцы, но пока собирался — арестовали; в Златоусте Челябинской области отливал полтинники пенсионер Иванов, 60 лет от роду, бывший кузнец; то же самое делал плотник Кокинов в Горьковской области; лаборант московского физтеха Кучеренко штамповал полтинники; пятьдесят фальшивых полтинников сработали и сбыли братья Шишовы (печник и электросварщик) на Приволжской железной дороге в содружестве с грузчиком Слободсковым. С Шишовыми провели следственный эксперимент, и они с помощью алебастра и настоящего полтинника за час сладили формы в спичечных коробках и за десять минут отлили девять фальшивых монет — на сумму четыре рубля пятьдесят копеек, а ведь еще живы люди, которые помнят, как СЫТНО И ДОЛГО МОЖНО было жить в 1961 году на четыре пятьдесят!

В ныне (и пускай навеки) проклятом Урус-Мартане Байгараев Салауди (он же Зукаев Абдула Закриевич), трижды судимый учетчик совхоза «Горец», рисовал червонцы и «стольники» и с помощью ранее судимых чабанов или нигде не работающих друзей наводнил ими Чечено-Ингушетию, Кабардино-Балкарию и Ставропольский край.

В Москве столяр Александров рисовал червонцы и четвертные на страницах простого блокнота!

Наконец, в Ростовской области семиклассник Брюховецкий очень похоже рисовал пятерки, чем здорово огорчил Красносулинский торг.

Устав от этого безумия, милиция написала горестное письмо в ЦК КПСС с просьбой лучше делать деньги, рассказывать народу, как плохо живется в тюрьмах, а еще лучше для «борьбы с фальшивомонетничеством» изъять из обращения железные полтинники И рубли!

Наступили 70-е годы, и армию кустарей сменили гении-одиночки. Это были тихие люди с незапятнанным прошлым, которые вдруг задумывались, задумывались крепко, делали расчеты на бумаге, покупали сложные и дорогие механизмы, строили в подвале, гараже «станок», в который залезала лента бумаги, а вылезала лента денег. Это были даровитейшие умельцы, нацелившиеся на миллионы, но почти все промахнувшиеся. Самый известный из них земляк Горбачева Баранов (хотя по части «фальшивой монеты» до Горбачева ему, конечно, далеко), который печатал деньги неподалеку от обкома партии и успел прибарахлиться, отстроиться, купить брату мотоцикл, прежде чём его взяли на ташкентском рынке люди, которые не знали его примет, но очень ждали человека, который пожелает расплатиться бумажками по 25 рублей. Сейчас Баранова уже показывают по телевизору, и нет смысла прибавлять ему славы.

Больше не обогатился никто.

Задержали украинца Бурду, печатавшего червонцы, впервые замеченные в Ульяновске и названные поэтому «волжским вариантом». Он печатал, жена сбывала.

Даже не развернулся, как следует, Долдолов, отец лучшего «станка» 70-х (продал «Запорожец», чтобы сделать станок!), — всего-то напечатал восемь бумажек по 25 рублей, приехал сбывать в Киев, оставил чемоданчик в камере хранения на вокзале и вовремя его не забрал. Чемоданчик, как положено, вскрыли в присутствии комиссии, и через небольшое время Долдолов получил тринадцать лет.