Я не хулиганил. Я был нежен и очень аккуратен. Я понимал, пусть хотя бы только на сегодняшний вечер и на последующую за ним ночь Тонечка Воробьева – моя невеста, а ночь эта, несмотря ни на что – наша первая настоящая брачная ночь.

И вот мы в постели. Три подсвечника, расставленные в разных местах дают неровный пляшущий загадочный свет. Свечи потрескивают, наполняют комнату возбуждающим запахом горячего парафина. Ненужное одеяло скомкано и сброшено на пол. Я нежно и очень осторожно ласкаю Тонечку и настолько медленно продвигаюсь к самому главному, к самому желанному, что Тонечка заводится не на шутку. Серьезность пропадает, хочется несерьезного и много!

– А-я-я-я-я-й! Прия-я-тненько! – Высказывается Тонечка. – А-я-я-я-я-й, сейчас… сейчас же я кончу. А-я-я-я-я-й!.. Женечка, милый, подожди…

Последние слова странно выражают не восторг наслаждения, а, больше, удивление и растерянность.

– Все, не могу больше, – тяжело выдыхает Тонечка и тянет меня на себя.

Я тоже больше не могу. Внизу моего живота разливается уже неприятная тяжесть, требующая немедленной разрядки.

И я вхожу в Тонечку сразу и до конца. Это происходит очень легко. Тонечка подается мне навстречу, слегка дрожит.

– А-а-а-ах! – тянет моя партнерша.

Мы замираем. Мы не двигаемся. Мы наслаждаемся покоем. Мы уже – единое целое. Мы смотрим друг другу в глаза. Наши глаза совсем близко! Мы – единое целое.

Я спрашиваю мою партнершу:

– Ну что, моя ненаглядная, начнем?

Это моя особенность, это моя слабость задавать такой вопрос. Девушкам не совсем нравится на него отвечать. Это застает их врасплох. А я конкретизирую их согласие, заставляя его озвучить.

– Ага, – отвечает Тонечка, не очень понимая, что отвечает. – Давай.

И мы начали.

Ничего подобного до этого у нас не было. Мы никуда не торопились, мы никого не опасались, мы растворялись друг в друге и друг от друга освобождались. Тонечка отдавалась так, что я серьезно опасался за ее, а больше за свою голову.

«Но ведь так же не бывает!» – думал я.

– Но ведь так же не бывает! – в перерывах стонала Тонечка.

Была глубокая ночь. Мы пили шампанское и коньяк… коньяк и шампанское. По очереди. Пьянели от алкоголя и трезвели от любви.

Потом мы долго разговаривали. И не было в наших разговорах ни пошлости, ни грубости. Нежность и доброта, сложное и простое, умное и глупое, смешное и серьезное. Мы познавали друг друга с необычных сторон, мы открывались друг другу заново и ни разу не разочаровались в этих новых открытиях. Потом снова и снова воссоединялись в одно целое, и снова и снова разум покидал нас и уплывал куда-то, превращаясь в точку, не имеющую размеров.

– Все! Не могу больше, – томно сдалась Тонечка, – умру сейчас…