— Нет-нет, так не годится! Она вышла, он вошёл… Вы, что, серьёзно?! Вы тут думаете, я в это поверю?!

Элвис взглянул на меня своим фирменным взглядом — таким мрачно-сонным, густым, очень липким. Кажется, он разозлился, но у меня в животе закружились не бабочки даже, а реактивные самолёты. Лицо и уши мигом покраснели. Стало дико страшно, что он догадается сейчас, чего мне хочется, но в то же время — что не догадается.

— Ты считаешь, я тебя обманываю? — спросил певец ужасно строгим и ужасно сладким голосом.

— Меня последнее время очень часто обманывали… — Пролепетала я кое-как. — Один человек убедил меня, что он — это вы… И вовлёк в большие неприятности…

— И как мне доказать, что я — это я?

— Не знаю… Вы ж бесплатно… не поёте?

— Я пою, когда хочу, — ответил Элвис. — Уж тем более, дома у себя.

И тут он и правда запел на мотив «Вернуть отправителю»*:

На последних строчках он сделал несколько таких забавных движений — точь-в-точь как фильме «Девушки, девушки, девушки». Это было так по-элвисовски! И в то же время… так подозрительно! С чего бы певцу с мировым именем устраивать тут передо мной весь этот концерт? Ради какой-то дурацкой посылки от Сталина? Ради глупой коробки от бункерного тирана?

Нет, что-то здесь не чисто! Может, кто-то снова Элвисом прикидывается? Может, спецслужбы посылкой хотят завладеть? Наши? Или русские? Не знаю, всё равно.

— Сэр, — сказала я, собрав все силы и почти прекратив ёрзать по дивану. — Без сомнения, вы великолепны. Однако у Элвиса Пресли очень много подражателей, и некоторые из них даже очень преуспели в этом деле. Я, конечно, очень извиняюсь, но откуда мне вообще знать, в чьём я доме? Да, в обморок я хлопнулась у дома адресата этой посылки. Но сюда меня уж без сознания принесли. Может сутки прошли, я не знаю.

— Ты невыносима! — рявкнул Элвис. — Каких доказательств тебе вообще надо, в конце-то концов?!

— Если вы утверждаете, что можете превращаться в других людей, то сделайте это на моих глазах, — услыхала я собственный голос (и даже чуть-чуть удивилась своей этой наглости).

— Тебе это не понравится.

— Если я отдам посылку не тому, и товарищ Сталин наведёт ракету с атомной бомбой на мой родной дом, мне это не понравится ещё больше.

— Ладно. Смотри. Я предупредил.

С этими словами то ли Элвис, то ли тот, кто притворялся им, потёк. Да-да, в прямом смысле! Словно снеговик, вынесенный под солнце из холодильника, на глазах он начал разжижаться. С рук, с лица, с груди закапали на пол жидкие капли чего-то, похожего на машинное масло. По ногам заструилось с боков. Глазные яблоки вылились из глазниц в месте с тем, что текло, словно слёзы. Секунд через пять у Элвиса уже не было ни пальцев на руках, ни ушей, ни носа. Ещё через десять самое красивое в мире тело стало похоже на обмылок. Ещё через пять — на огарок свечи. Зрелище это было настолько кошмарным, что я не могла оторвать от него глаз. Лишь тогда, когда на полу осталась лужа масла с валявшимися в ней белой рубашкой и чёрными брюками, я сумела перевести дух. Набрала воздуха в лёгкие, открыла рот, хотела окликнуть кого-нибудь… И тут снова «зависла», увидев, что жирные капли опять собираются в кучу. Теперь я будто видела горение свечи в обратной промотке: загадочная жижа начала обретать форму. Около минуты у неё ушло на то, чтоб снова принять облик человека. Сперва это был некий абстрактный слепок, словно бы заготовка скульптора. А ещё секунд через пятнадцать передо мной предстала Мерилин Монро. Правда, полностью голая.

— Как видишь, одежду процесс трансформации не затрагивает, — сказала она, подбирая с полу шмотки Элвиса и ими прикрываясь. — Я бы принял облик Сталина, но подумал, что вид голого мужчины тебя смутит. Впрочем, если хочешь…

— Нет, не надо!

После всего увиденного кошмара ещё только голых мужиков мне не хватало!