Мельник молчал с минуту, пока жена с удивлением на него смотрела.

– Знаешь, не верил я тебе там. Подумалось,

не по твоему ли наущению к нам заявилась эта свора. Прости. – приложил руку к груди, – И хоть имя у тебя другое, чувствую, но сейчас меня это не касается: ты помог мне, я помогу тебе. Если смогу, – он улыбнулся.

Огляделся, привстав в стременах, и махнул рукой.

– Галя, правь туда. Сделаем так, Лаврентий, подводу спрячем в лесу, благо по мерзлой земле следы не особо видны, авось и не найдут, а сами верхами двинемся дальше. Я сам с Новой Елани, и Галина оттуда, найдём, где укрыться на первое время. А дальше… дальше поглядим.

Туманов качнул головой, не отказываясь от предложения и не принимая его.

– Искать тебя и начнут с Новой Елани. Как только выяснят откуда ты родом, туда и направятся. Подумай, может есть другое место.

Думал мельник не долго, решительно дёрнул бородой, указывая жене на прогал в лесном массиве.

– До Елани им ещё добраться нужно, это другая губерния, пока разберутся… А схорониться найдём где, есть места, не боись.

Туманов и не боялся, завязка вполне соответствовала его планам отвлечения внимания Шляхтича от района расположения обоза, поэтому спорить не стал.

Подводу загнали в лес, распрягли, спрятали в ближайшем овражке, укрыв ветками, и погнали дальше верхами. В сёдлах Галина и Савелий держались уверенно, мальчишка не смотря на увечную ладонь хватко правил лошадью, держась рядом с отцом. К сумеркам добрались до Елани.

Село оказалось большим и ранее зажиточным, что сейчас считалось вовсе не лучшим показателем. Стояло на почтовом тракте и было совсем рядом с Троицким, где Туманов чуть больше недели назад расквитался за отца Алексия и его семью. В селе долго не задержались, Никита зашёл в большой дом, на северной окраине, и скоро вышел, держа в руках мешок. Приторочил его к седлу и бросил через плечо:

– Едем.

Туманов мысленно поаплодировал его понятливости, когда увидел, что они выбираются из села и поднявшись на довольно высокий холм собираются двигаться дальше в лес. Так и оказалось, остановились верстах в пяти, добравшись уже в темноте до небольшого охотничьего зимовья. Оно было срублено ещё дедом Никиты, который тут охотничал помимо барской воли – бил зверя беспошлинно, как уточнил мельник. «Значит, о зимовье мало кто знает» – сообразил Туманов. Растопили каменную печь, Никита достал из мешка нехитрую снедь: сало, хлеб, картофель. Поужинали. Галина с сыном начали обустраивать зимовье к ночёвке, а Туманов с мельником вышли поговорить о планах.

– Что будешь делать дальше, Никита?

Немного помолчав, тот ответил:

– Ты же видишь, что творится? Думаешь продразвёрсткой и раскулачиванием всё обойдётся? Как бы не так. Дней десять назад красные спалили соседнее село, Троицкое. Полностью, представляешь?

От неожиданной информации Туманова словно окатила волна жара. Конечно, он и не думал о жителях села, когда вершил своё возмездие, но чтобы так…– А до этого там же кончили семью священника, лютой смертью, Лаврентий. И похожий беспредел по всем уездам, что в одной губернии, что в другой, что в третьей. Кто вернулся с фронта или навоевался – уходят в леса, от красных да и от белых тоже. Прячутся пока, таких людей уже не мало, но по отдельности много не навоюешь и долго не попрячешься. Думаю, поискать их, попробовать уговорить действовать вместе, фронт не так уж и далеко, может и сломим краснопузую власть. А не сломим, так хоть отомстим, как сможем. С ней нам так и так – не жить.

Туманов слушал его неспешную речь и удивлялся: вот тебе и молчун, которому своя рубашка ближе. Не прост мельник, не прост, готовый стратег и тактик, из народа. Конечно, ему больше других известно кто, чем и как живёт в округе, посетители к нему шли со всех окрестностей, а тут сходились границы трёх губерний: Казанской, Самарской и Уфимской. Так что информацией он владел, и нужно было попытаться использовать эту его информированность в своих интересах. Если он ещё окажется и толковым организатором (а грамотно говорить он умеет), то совсем хорошо, партизанские действия в тылу противника станут прекрасной «дымовой завесой» для обоза.

– Ты как, поможешь? – оказалось, что Никита внимательно смотрит на него.