— Уверен.
— Тогда… эээ… Почту за честь.
— Вот и замечательно. Хочешь еще что-нибудь сказать? — Мордред встал.
Я тоже поднялся:
— Пожалуй, нет.
— Тогда до завтра.
— Всего доброго.
Когда король ушел, я растянулся на кровати и глубоко задумался. Он что, идиот? Нет, даже идиоту должно быть ясно, что мы с ним — враги. Не потому, что мы так страстно хотим этого, нет — просто по факту. Рано или поздно Марк его убьет. Чтобы этого не допустить, Мордред должен убить Марка первым. Само собой, я буду мстить. В том случае, если Марк все-таки опередит Мордреда, его самого убьет Фиона. А если Марк каким-то чудом умудрится достать Фиону (хотя по тому, что о ней рассказывали, у меня сложилось ощущение, что это вообще невозможно сделать), с ним разберутся Каин и Джулиан. Естественно, я не буду стоять в стороне. В общем, веселье нам предстоит еще то…
Все, вроде, ясно и понятно. И в этой ситуации Мордред совершает малообъяснимый поступок. Если, конечно, это не ловушка… Нет, не ловушка, потому что Мордред не может не понимать, что я обязательно буду держать отца в курсе… Но тогда что стоит за его предложением? Он ведь еще не знает, каким я окажусь учеником. А что, если у меня обнаружится талант к колдовству? Зачем тратить свое время, помогая мне обрести силу, которую я почти наверняка рано или поздно применю против него? Ведь не настолько же он глуп, чтобы надеяться, что наши с ним «хорошие отношения» что-то изменят, если я вдруг узнаю о смерти отца? Какие бы обстоятельства этой смерти не сопутствовали, я возьму арбалет, смажу стрелы ядом и открою сезон охоты на короля. Даже если пятьдесят свидетелей подтвердят, что Марка проглотил Змей Хаоса, даже если я сам буду в числе этих свидетелей — это не уменьшит ни на йоту моей уверенности в том, что за смертью Марка стоит мой любимый король Мордред. Потому что эта хитрая тварь могла сговориться с кем угодно. Даже со Змеем Хаоса. И только когда я прикончу Мордреда, я начну думать о том, как бы отомстить Змею…
Мордред не может этого не понимать. Тогда почему он готов тратить свое время на мою подготовку? Он ведь не похож на идиота, совсем не похож… Тогда почему? Что за всем этим стоит?..
А может быть, идиот — как раз я, потому что не понимаю каких-то, очевидных любому урожденному амберо-аваллонцу, вещей?..
Так и не найдя ответ на свой вопрос, я заснул. Мне снились солдаты, сражающиеся на поле жестокой сечи, чудовища и ревущие в лесах дикие звери, а под конец — большие мохнатые пауки, ползающие друг по дружке внутри трехлитровой стеклянной банки.
«…А вот интересно, — подумал я во сне, разглядывая банку с пауками. — Можно ли с помощью магии создать иллюзию появления Змея Хаоса перед глазами пятидесяти ошеломленных свидетелей?..»
…Рассказывать о следующих восьми годах, проведенных мною во дворце, особенно нечего. Конечно, я изменился. Немного придворного лоска, немного магии и очень много книг. Пройдя курс специальной физподготовки под руководством Жерара (как оказалось, в этом огромном дворце есть даже полностью оборудованный фитнес-центр), в чисто силовых состязаниях я стал побеждать Оттона три раза из пяти. На мечах меня, правда, по-прежнему делали как маленького, но я уже смирился с тем, что в этом вопросе я буду догонять остальных членов семейства десятки, а может быть, даже и сотни лет. Несколько раз фехтовал с Каином. Выяснилось, что он вроде как местный чемпион в этом деле. Но отец утверждает, что если бы возникла необходимость, он, скорее всего, все-таки сумел бы завалить Каина, и я ему верю. Посмотреть, как они рубятся в тренировочном зале, немедленно собирались все члены Семьи, в данный момент находящиеся в замке и ничем не занятые. О том, что мы наблюдали во время этих поединков, я лучше умолчу — нет пока в моем багаже подходящих слов, чтобы описать настоящее МАСТЕРСТВО.
Флора показала мне одно из самых популярных Отражений — Землю. Я пожил там немного, посмотрел что к чему, и вернулся обратно в Аваллон. Когда-нибудь я займусь этими технологическими Отражениями вплотную. Но не сейчас.
Что касается рисования, то поначалу оно мне никак не давалось. Мои руки привыкли держать меч, но перед карандашом и кисточкой пасовали. Но я не сдавался. Не знаю, на самом ли деле бессмертные обладают повышенной обучаемостью, или Марк сказал это только для того, чтобы подбодрить меня, однако через пару лет у меня, наконец, начало что-то получаться. Я уже научился смешивать краски и линии, которые я проводил карандашом, появлялись примерно там, где мне было нужно. Обрадованный успехами, я начал пытать Раймонда на тему того, как же рисуются семейные карты.
— Главное, что тебе нужно, парень — это найти свой стиль! — Раскуривая трубку, изрек Раймонд. — Забудь пока про все эти магические штучки-дрючки. Главное — чтобы у тебя был свой взгляд на мир, который ты желал бы отобразить на бумаге! — Выдав эту сентенцию, сильно попахивающую банальностью, Раймонд надолго замолчал. — Забей пока на пользу, которую дают карты. Полюби кисть и холст всей душой, а потом возненавидь их! Ощути себя художником! Начни рисовать просто так. Найди свой стиль!
«И не забывай мыть руки перед едой.» — Думал я, прикидывая, как будет выглядеть портрет Жерара, выполненный в стиле кубизма. Пытаясь обнаружить в словах дяди какой-нибудь глубокий смысл в последующие годы я не переставал упражняться в живописи. К своему удивлению, через некоторое время я и в самом деле начал ощущать некоторое удовольствие от этого процесса. Как только это произошло, я обратился к дяде за дальнейшими инструкциями. Раймонд снова раскурил трубку и задумчиво прошелся по комнате.
— Не знаю, что тебе сказать, парень. — Наконец произнес он. — У каждого из нас это происходит по-своему. Может, кто и знает Главный Секрет этого дела, но не я.
— Вот как… — Разочарованно потянул я. — Но ты-то сам как карты рисуешь?