Прежде чем заговорить, я помедлил еще секунду, и за эту секунду в моей голове пронеслось немало мыслей. Я подумал о том, что по меркам киммерийцев (да и не только по их меркам) дать клятву, а затем нарушить ее — один из самых позорных поступков. Киммериец не боится смерти, но прослыть лжецом — боится. Боюсь и я.

Но затем я взвесил свое сердце и понял, что во мне гораздо больше от бессмертного, чем от киммерийца. А бессмертный, по словам папы, сражается не только мечом или руками. Разрешено любое оружие — ложь, магия, яд, интриги и клевета. Но самое главное оружие — это мозги. У меня мозгов пока мало, но…

— Я ни о чем не забыл. — Сказал я, сделав пол-шага вперед и склоняя голову перед своим королем. — Конечно, я дам вам присягу.

Краем глаза я поймал презрительную усмешку на губах Каина. Недоуменную гримасу — на лице Оттона. Перебежчиков никогда не любят. Мой затылок — я почти физически ощущал это — сверлили три пары глаз. Сегодняшний вечерок будет беспокойным — мне предстоит давать очень серьезные объяснения.

Остальные родственники никак не отреагировали на мой поступок. Посветлел только Жерар. Видимо, решил, что после такого шага в Семье, наконец, наступит долгожданное примирение. Эх, дядя, всем бы нам быть такими, как ты!..

Когда король Мордред поймал мой взгляд, я увидел, что в его глазах больше нет скуки. На дне его глаз притаилось любопытство. Он улыбнулся — самую малость и едва заметно кивнул.

Похоже, только он один правильно оценил происходящее… Возможно, я неправ в отношении Фионы и Джулиана, но на их лицах, напоминающих бесстрастные каменные маски, я, как не пытался, так и не сумел ничего прочесть.

Такие вот дела. Потом, конечно, мы с удовольствием пообедали, посмеялись кривляньям придворных шутов и разошлись — до ужина. Я прицепил к поясу меч, прихватил кошелек с золотом и отправился в город — искать ближайшего художника. Рисовать я никогда не умел, но в свете последних событий возымел твердое желание научиться. А то мне любимая тетя Фиона нарисует какую-нибудь карту… такую карту, что я никогда потом обратной дороги в Аваллон не отыщу.

Художника я нашел, и даже не одного, за разумную плату договорился о том, что с завтрашнего дня буду брать уроки рисования. Вернулся во дворец.

После ужина — стук в дверь. Открываю. Ба! На пороге — аваллонский король собственной персоной!

— Можно войти?

— Конечно, ваше величество.

— Можно и без величества. — Хмуро сказал Мордред, закрывая дверь. — Не на приеме.

— Как скажите, дядюшка. Чем обязан?

— Хочу с тобой поговорить… — Мордред оглядел комнату так, как будто видел ее впервые. Вздохнул и сел в кресло.

Я сел напротив. Руки на коленях сложил. Мол, весь внимание.

— Как я понимаю, — начал Мордред. — Марк уже изложил тебе свою версию убийства старших сыновей Корвина?

Я кивнул.

— Хотите изложить свою?

— Да, — просто сказал Мордред, — хочу. Дело в том, что Эарона и Робера я не убивал. Хотя ты, конечно, мне не поверишь…