Дилан тоже закутался в одеяло, на ходу соображая, что делать дальше.

— Нужно выбираться отсюда как можно скорее. Я пойду первым через парадный вход, а ты иди следом и не отставай.

У Сабрины щипало в глазах и в носу, но она послушно кивнула и, пригнувшись, последовала за Диланом.

Коридор был уже объят пламенем, а входная дверь пылала, как адские врата, однако другого шанса у них не было.

Дилан обернулся к Сабрине:

— Иди сюда. — Он покрепче обмотал обоих одеялами. — Придется штурмовать дверь.

Протянув закутанную в одеяло руку сквозь пламя, Дилан открыл дверной замок, повернул дверную ручку и дернул дверь на себя.

В лицо ему пахнуло ночной прохладой, которая, впрочем, нисколько не охладила адское пекло. Он слышал, как хнычет Сабрина, знал, что одеяло полыхает, но понимал, что это одеяло — их единственное спасение.

Прижав к себе Сабрину, Дилан рванулся на тротуар, смягчив собой ее падение. Сам он упал не так удачно, и голову его пронзила острая боль, однако он попытался не обращать на нее внимания. Крепко обняв Сабрину, он оттащил ее подальше от языков пламени, после чего силы его иссякли, и он без сил рухнул на асфальт.

Где-то вдалеке завыла пожарная сирена, и последним, что услышал Дилан, прежде чем потерять сознание, был надрывный кашель Сабрины.