– Ты что? – выдохнула она; другие останавливались, оборачивались.

– Вот что, – ответил Григорий и вырвал из шеста арбалетный болт. Затем помог Софии выбраться из мешанины ткани и дерева, поставил на ноги. – Ты в порядке?

Она кивнула.

– Тогда бежим. И петляйте на бегу, все вы.

Они подчинились, побежали дальше. Ласкарь уже собрался покинуть укрытие разгромленной лавки и последовать за ними, но тут взглянул на болт, зажатый в руке. Увидел, как красиво и аккуратно сделано его оперение. Не кожа или дерево, но перья цапли с синими кончиками, закрученные спиралью, чтобы вращать болт в полете. Осознал, что уже видел такие, раньше. Один – на Корчуле, застрявший в кожаной сумке Джона Гранта. Еще один, когда проснулся на складе у причалов. Все три болта были сделаны одной и той же рукой.

Этот стрелок снова охотился за ним. Невероятно, но так оно и есть, и осознав это, Григорий отстегнул со спины лук и потянулся за последней стрелой в своем колчане.

Лейла следила, как остальные бегут, видела, что Григорий остался на месте. Он все еще был там, скрытый рухнувшим навесом. Она выругалась, вставила ногу в стремя, нагнулась и плавным движением натянула тетиву. Она промахнулась по нему… дважды!

По нему… или по ней? Вот в чем дело – Лейла не была уверена, в кого стреляет. Ярость затуманила ее взор. Она колебалась, убить ли мужчину, который ее предал, или женщину, ради которой он это сделал. Мужчина ее судьбы. Ее. Когда Лейла вела гвардейцев по горящим улицам, она думала, что ее возбуждение связано с близостью заветной цели, книги Джабира ибн-Хайяна, которая сделает ее богатой. Но когда увидела Григория в назначенном месте, поняла: ее возбуждала предстоящая встреча с ним. Он. Воссоединиться с ним, идти с ним вперед, переплетя свои судьбы.

Пока она не увидела, как он держит за руку другую женщину.

Теперь все колебания исчезли. Женщина уже была на расстоянии длинного выстрела, к тому же все время петляла. Мужчина, намного ближе, собирался выйти из-за путаницы шестов и ткани. И потому Лейла выхватила болт, лизнула перья, вложила его в желоб и подняла оружие как раз в тот момент, когда Григорий шагнул на улицу. Он не бежал. Он стоял лицом к ней. Она прицелилась ему в грудь.

У него оставалась одна стрела. Последняя, которую он выпустит в этом городе. Григорий вышел из укрытия, увидел арбалетчика на вершине холма, силуэт на фоне чистого неба. Он уже наполовину натянул тетиву. И сейчас он натянул ее до уха, прицелился и выстрелил.

Ласкарь услышал звук, вроде жужжания москита, и в то же мгновение почувствовал укус в ухо, но не стал поднимать руку стереть кровь. Черная фигура на гребне холма смялась.

Мир для него затих, пока две стрелы летели навстречу друг другу. Сейчас звуки вернулись гулом голосов, причитаниями у причалов, воем на улицах; и еще ближе, знакомые голоса, зовут его.

Он оглянулся. София, Такос и Грант стояли у последнего спуска, кричали ему.

Григорий побежал вверх по склону. Он должен выяснить, была ли его последняя цель реальной, или это какой-то демон, что будет его преследовать вечно. Подбежав ближе, он заметил движение, вытянутую руку; накинул лук на шею и достал кинжал.

Человек был маленьким, одетым сплошь в черное, рядом качался высокий шлем. Лицо, почти все, скрывала маска. Часть ее была сорвана стрелой Григория, лоб пересекала неровная линия, сочащаяся кровью.

Он протянул руку и сорвал маску. Долгое мгновение смотрел, а потом прошептал имя.

Кто-то звал ее. Она попыталась сморгнуть кровь. Голос – его голос, она узнала – приглушал красный туман. Лейла не понимала, жива ли. Она ударилась о землю с такой силой, что вполне могла разбить голову.

Металл на мостовой. Григорий поднял взгляд и увидел желтые тюрбаны, людей в доспехах, которые бежали через полгорода, и сейчас из последних сил пытались преодолеть крутой подъем. Сзади доносились призывы тех, кого он любил. Засунув кинжал в ножны, Григорий наклонился, схватил Лейлу за обе руки и закинул ее себе на плечи. А потом развернулся и, пошатываясь, побежал с холма вниз.