Знаменитый революционер Николай Крыленко, будучи наркомом юстиции РСФСР, считал, что в борьбе с преступностью необходимо использовать более гибкие методы. Крыленко провозглашал: «Даже в отношении классово чуждых и паразитических элементов задача исправительно-трудовой политики сводится не к одному только подавлению, но и к приучению их к труду, к усвоению ими полезных трудовых навыков и перевоспитанию их этим путем для того, чтобы по освобождении они могли бы принять участие в общей работе. Установкой работы исправительно-трудовых учреждений является организация трудового перевоспитания всей массы, лишенной свободы».[29]

В целом, на рубеже 1920–1925-х гг. превалировало мнение о том, что в условиях построения социалистического общества основная часть правонарушений совершается «по несознательности»; считалось, что новая жизнь в государстве рабочих и крестьян постепенно искоренит условия, способствующие совершению общественно опасных деяний.

Наряду с физическим трудом в качестве основополагающего принципа исправления преступника другим принципом, действующим в отношении лагерного хозяйства в 1920-е гг., был принцип самообеспечения. Система должна была обеспечивать свою жизнедеятельность за счет усилий самих заключенных, без государственного финансирования. Новый принцип управления лагерной системой впервые был озвучен на 5-м Всероссийском съезде заведующих отделами Главного управления принудительных работ Народного комиссариата юстиции РСФСР. В резолюции съезда говорилось: «Хорошо проведенная пенитенциарная система должна быть направлена на то, чтобы избавить общество от бремени расходов на содержание преступников и возложить эту заботу на них самих». С 1 января 1922 г. лагеря снимались с государственного денежного обеспечения и переводились на самоокупаемость.

Опубликованный в 1924 г. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР провозглашал, что главное — это приспособить преступника к честной трудовой жизни. Кодекс определил генеральную линию в развитии советской пенитенциарной системы в виде перехода от тюрем к воспитательным учреждениям путем развития исправительно-трудовых колоний.

Принятые в этот исторический период правовые акты, кроме трудового перевоспитания преступников, ориентировали администрацию исправительных учреждений на приобщение к активной культурно-просветительской работе максимального количества осужденных.

В исследовательской литературе советского периода этот вопрос обсуждался достаточно обстоятельно.

Впервые он был поднят в связи с созданием Соловецкого лагеря особого назначения. В первом же номере журнала «СЛОН» была опубликована статья под названием «Воспитательно-трудовые задачи в местах заключения». В статье обозначался новый подход к реализации идей о возможности воздействия на личность преступника:

«Исправительно-трудовая политика Республики заключается в исправлении заключенных путем привлечения их к участию в организованном производительном труде».[30]

Отдельного подразделения по культурно-воспитательной работе с контингентом заключенных в СЛОНе, судя по имеющимся документам, не существовало, но администрация лагеря прилагала определенные усилия для того, чтобы деятельность по перевоспитанию преступников осуществлялась не только в процессе физического труда. В лагере издавался журнал «СЛОН», газета «Новая жизнь», работала библиотека, функционировал самодеятельный театр, проводились спортивные соревнования.

В «Положении об исправительно-трудовых лагерях» 1930 г. впервые в качестве средства идеологического воздействия на заключенных речь идет о «культурно-воспитательной работе». Культурно-воспитательная работа, согласно «Положению…», соответствует классовому характеру всей исправительно-трудовой системы, она ориентирована в основном на запросы осужденных из числа рабочих и крестьян и предусматривает клубную, театральную, научно-просветительскую деятельность, организуемую на основе самодеятельности заключенных. «Положение…» обязывало всех неграмотных заключенных в возрасте до 50 лет посещать в свободное время культурно-просветительные учреждения, обучаться чтению и письму. Культурно-воспитательная работа возлагалась на культурно-воспитательную часть (КВЧ) лагеря.

Учреждения советской пенитенциарной системы получили значительную самостоятельность в вопросе трудового использования контингента заключенных, в выборе форм воспитательной работы с лагерниками. «На первоначальном этапе развития ИТЛ их начальникам было предоставлено право самостоятельно издавать нормативные акты, в широких пределах регулировавших порядок и условия отбывания наказания в местах заключения», — отмечает исследователь советской пенитенциарной системы С. Кузьмин.[31]

На рубеже 1930-х гг. происходит обобщение теоретических подходов по вопросам исправительно-воспитательного воздействия на личность преступника, анализируется практика реальной деятельности лагерей и трудового использования преступников. Повсеместное включение заключенных в производственный процесс признается положительным моментом в деятельности мест заключения.

Новые приоритеты в области исправительно-трудовой политики объявляются на самом высоком государственном уровне. Председатель СНК СССР В. М. Молотов в докладе на VI съезде Советов СССР в марте 1931 г. говорил: «…мы никогда не думали скрывать того факта, что труд заключенных, здоровых, способных к труду, у нас применяется на некоторых коммунальных и дорожных работах. Мы делали это раньше, делаем теперь и будем делать впредь. Это выгодно для общества. Это полезно для преступников, ибо приучает их к труду и делает их полезными членами общества».[32]

В Кодексе 1933 г. закреплялись такие положения в области исправительно-трудовой политики, как создание для осужденных условий, которые бы препятствовали им совершать действия, наносящие ущерб социалистическому строительству. Провозглашался курс на активное перевоспитание преступников, на их приобщение к общественно-полезному труду. По замыслу создателей исправительной системы, труд необходимо было организовывать на «началах постепенного перехода от принудительного к добровольному на основе социалистического соревнования».

В этот период принимает стандартный вид и структура исправительно-трудового лагеря. В соответствии с «Типовыми штатами для исправительно-трудовых лагерей ОГПУ» от 10 ноября 1933 г. в управление ИТЛ входили следующие отделы: общеадминистративный, учетно-распределительный, третий (оперативно-чекистский), культурно-воспитательный, санитарный, финансовый, контрольно-плановый, производственно-технический, отдел снабжения.

Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 г. прекратили свою деятельность ГУИТК НКЮ (Главные управления исправительно-трудовых колоний Народных комиссариатов юстиции) союзных республик — все исправительные учреждения передавались в состав Главного управления лагерей НКВД СССР (ГУЛАГ НКВД).

Принятые в этот период правовые акты реализуются в практике работы ряда учреждений ОГПУ — НКВД, и в первую очередь в лагерях на строительстве Беломорско-Балтийского канала и в Дмитровском исправительно-трудовом лагере (на строительстве канала Москва — Волга).