– Именно так. Мы ведь не можем идентифицировать болезнь, если нам неизвестны ее симптомы.
– Я вас не понимаю.
– Дорогие друзья, членовредительство – это не болезнь, а ее симптом.
– Я все еще ничего не понимаю, профессор.
– Членовредительство было совершено в результате тяжелой психической травмы, которая оказала сильное воздействие на этих трех профессоров. Что, по-вашему, у них есть общего?
– Во-первых, все они занимались какими-то исследованиями. Во-вторых, все они – иностранцы. В-третьих, все они проводили свои исследования в Национальной библиотеке, – перечислил Линкольн.
– Нет, уважаемый Линкольн. Это, если можно так выразиться, симптомы. То, что у них действительно есть общего, – это их страсть к научным исследованиям, страсть к знаниям. И к чему же привели их исследования?
В лаборатории воцарилось напряженное молчание. И вдруг в это полутемное помещение ворвался утренний свет, отчего пробирки с реактивами начали поблескивать и по столу забегали разноцветные блики.
– Они привели их в состояние ужаса, уважаемые господа. Да-да, именно так: в состояние ужаса!
12
Мадрид, 13 июня 1914 года
Дон Рамон дель Валье-Инклан, придвинув маленький столик к дивану, почувствовал, как сердце у него в груди забилось быстрее. Ему не часто удавалось насладиться покоем. Его супруга большую часть своего свободного времени проводила дома и неизменно начинала ворчать, когда видела, как он лежит на диване, опершись на диванную подушку, и читает газету или же просто смотрит в потолок. Однако сегодняшнее утро было особенным: он держал в руках книги, на поиски которых у него ушло немало времени. Всю прошедшую ночь он не спал и думал лишь о том, как бы ему прочесть их так, чтобы никто не мешал.
Дон Рамон нежно погладил шероховатые и потертые корешки книг и, скрестив ноги, наконец открыл первую из них. Но не успел он прочесть и строчки, как в дверь его жилища кто-то постучал. Дон Рамон чертыхнулся себе под нос, но все же встал и пошел посмотреть, кто там колотит в дверь. Уже в длинном узком коридоре он заметил, что непроизвольно прихватил книги с собой. Дон Рамон зашел на кухню и положил их на стол. В дверь опять постучали, и дон Рамон в сердцах мысленно обругал всех нетерпеливых людей, какие только есть на белом свете.
– Клянусь Юпитером, быстроногий Гектор – и тот не смог бы добежать до этой двери быстрее меня. Кто там нарушает мир и покой этого дома?
– Сеньор Рамон, откройте, пожалуйста, дверь.
– А кто это? – спросил писатель так громко, словно кричал с высоченной стены человеку, стоящему у ее подножия.
– «Что нового, брат Эдмунд? О чем вы так глубоко задумались?» – донеслось из-за двери.
– «Я все думаю, брат, о предсказании, о котором я читал несколько дней тому назад»,[19] – ответил писатель, рассеянно подумав, что цитирование «Короля Лира» Шекспира – прекрасная манера взывания к музам.
Отодвинув засов и открыв дверь, писатель посмотрел на стоящего перед ним странного незнакомца: если бы не черный пиджак французского покроя, дон Рамон подумал бы, что к нему явился ни кто иной, как бог древних викингов Тор. Однако этот высокий светловолосый мужчина скандинавской внешности заговорил с доном Рамоном на прекрасном испанском языке:
– Вы дон Рамон дель Валье-Инклан?