Немецкий историк Вильгельм Фердинанд Арндт писал: «Потому именно, что Валленштейн заблудился в своем высоком духе и в своих предначертаниях, мелкие люди и могли перехитрить и умертвить его. Какие были его планы, насколько они созрели, какая была цель их, не мог ли он склониться столько же на сторону германского отечества и императора Фердинанда, сколько и против них, была ли вся полнота сердца его, до последнего решения, ясна и светла, в созвездиях, для души его — то все сокрыла ночь, узревшая его плавающим в своей крови…»
Но основная часть имущества полководца поступила в казну императора.
Об отношении народа к Валленштейну можно судить по ироническому стихотворению, написанному в форме эпитафии:
"Был чуток героя болезненный сон,
От каждого шороха вздрагивал он.
В селениях, где на войне ночевал,
Он всякую живность уничтожал.
Великую силу он войска собрал
И много побед королю одержал.
Но больше всего он любил серебро
И вешал людей, чтобы взять их добро.
А ныне он в вечный отправился путь —
И лают собаки, и куры поют!"
И вот в такой неудачный момент и я полез к императору покупать себе звание и земли. Сейчас после относительно честного отъема и денег, и собственности у мятежного маршала — имперская казна не нуждалась в финансах. Ситуация очень редкая для Империи. Но всё сложилось против меня и моих планов
Глава 8
Теперь более подробно как я попал в эту дикую ситуацию. Как и сказано ранее произошла ошибка. О том что теперь Император решил свои финансовые проблемы и не стоит предлагать деньги за титул и земли, я не знал и попал в переделку.
Собственно, и задумываться мне было некогда, обоз гнали кроаты вцепившиеся в меня, и погоня становилась все многочисленнее, а порох и свинец у меня расходовался всё быстрее. Через каждые десять-пятнадцать километров приходилось останавливаться и отстреливать наиболее назойливых преследователей, вот только измена уже была у меня в отряде. Я пребывал в уверенности, что никто не знает, что именно и на какую сумму мы везем. Только это было заблуждение.
Меня сдал с потрохами монах, который давно уже прибился ко мне и лечил раны моим людям. И как только я не стал сжигать женщин на которых поступил донос, моя судьба была решена. Захват французских денег только ускорил решение моей судьбы. Мне аккуратно вкинули информацию о возможности покупки титула и земель, и я пошел сам в ловушку. Весь состав обоза был в теме и приглядывал и за мной, и за грузом. И я сам пришел на свою бойню. Уснул я свободным и богатым человеком и проснулся уже в камере. Ирония судьбы камера была в подвале замка Орлик. Именно этот замок я и хотел приобрести для себя и теперь сидел в подвале в камере и ждал пока меня отволокут на допрос.
О своей судьбе я даже не задумывался. Все этапы мне были известны. Никто на следствии не мог оправдаться. Мало того, те кто вынес все пытки и не признал себя колдуном или ещё кем-то всё равно обвинялись в связи с Сатаной и сжигались. Непризнание вины и то, что пытки не помогли добиться признания и было доказательством вины / только связь с нечистой силой могла помочь перенести пытки/. И потому человека всё равно сжигали. Сам арест и следствие — уже были основанием для сожжения на костре. Вот такой выверт средневекового следствия.
До первого допроса я сидел в полной темноте и без еды. Вода была. Сквозь подвальный свод вытекала струйка воды и можно было утолить жажду. Одежду у меня забрали ещё тогда, когда я был без сознания.