– Гидрокодон?

– Болеутоляющее средство. Запрещено в ряде штатов США, но не там, где я его добыл. Невероятно сильное. И вызывает невероятное привыкание. Оксикодон по сравнению с ним – чисто мятные леденцы.

Потряся пузырьком, Ким прислушалась к шуршанию примерно тридцати таблеток, находившихся внутри.

– Вызывает невероятное привыкание… Значит, у вас зависимость?

Уокер протянул руку ладонью вверх.

– Именно так. Поэтому отдай-ка мне их обратно.

Удивленная его откровенностью, она отдала пузырек. Но затем настал ее черед удивлять.

– Вы принимаете их, чтобы заглушить боль от ран, полученных в Гватемале, или для того, чтобы перестать думать о жене?

Затих даже ветер. Уокер судорожно вдохнул, ощутив ноздрями запах многовековой древесины. Если раньше просто не хватало воздуха, то теперь он почувствовал, что задыхается.

…Он познакомился с Амандой Немет на конференции Национального научного фонда, где она читала доклад о ранее неизвестных видах животных, обнаруженных в пещерных экосистемах. Выяснив, что она профессор Колумбийского университета, он подошел к ней сразу после заседания и неожиданно для себя пригласил на чашечку кофе. Вроде ничего особенного, но подобное поведение Уокеру было несвойственно. Еще с колледжа он был нацелен исключительно на длительные дружеские отношения, предшествующие сватовству и женитьбе. Но Аманде было присуще как прекрасное чувство юмора, так и страсть к своей работе, поэтому все случилось быстро.

Какое-то время он думал, что они по-настоящему понимают друг друга, но спустя три года после свадьбы она заставила его сесть и выслушать ее слова. Она сказала, что все это время не шутила, когда утверждала, что ей не нужен муж, для которого их отношения не являются чем-то важным. Который даже не хочет рассказать ей правду о своей работе, о том, куда уезжает в командировки и каким опасностям там подвергается.

О том, где именно он заработал свои шрамы… И травмы, от которых чуть не умер.

Она не хотела, чтобы сын рос в атмосфере недомолвок со стороны отца и страха, который испытывает по этому поводу его мать.

В самый разгар выяснения отношений телефон зазвонил, и он получил задание немедленно отправляться в северную Канаду, где отступающий арктический лед обнажил систему подземных катакомб, полную человеческих останков и артефактов непонятного происхождения. С ними возились уже несколько недель, и никак не удавалось определить, что это и откуда там взялось.

В тот момент Аманда поняла, что он уйдет снова и опять не скажет, куда именно. И тогда она взяла его за руку, привела в гостиную и заставила сесть на диван.

– Если ты сейчас уедешь, – сказала она, наклонившись и выразительно глядя ему в глаза, – то я буду знать, что совершила ошибку, выйдя за тебя замуж…

Вернувшись из Арктики, он обнаружил, что Аманда ушла, оставив записку, нехарактерно краткую для профессора колледжа:

«Я сделала это ради Чарли. Мне бы очень хотелось, чтобы его отцом был кто-то другой».

Теперь она жила с Джорджем – тем самым художником. Уокеру ничто не мешало присутствовать в жизни сына, но если Джордж может стать для него более хорошим отцом – значит, так тому и быть. В конце концов, зачем лишать Чарли права на счастье?..

Гора вокруг них задышала вновь. Порыв ветра проник внутрь стойла, заставив полог палатки громко хлопнуть. Уокер задумчиво посмотрел на пузырек с таблетками, крепко сжал его в руке и взглянул на Ким. Холод резанул по коже так, словно несколько толстых слоев одежды не были для него препятствием.