— Позоришь меня перед подругой, — я заперла дверь.
— Простите, Госпожа! — он опустился на локти, вздернув бледный зад кверху и замолчал, чего-то ожидая.
Через минуту моего недоумения, Захур-Мазух ойкнул, поднялся на колени и протянул кожаный плетеный кнут, который появился буквально из воздуха:
— Накажите меня, Госпожа!
Я нервно выхватила кнут из рук Захур-Мазуха, который принял исходное положение. Наверное, стоило отказаться от удовлетворения желаний чокнутого мазохиста, потому что мне стало гадко. Поэтому мои удары пропитались злобой к мужчине. Пять взмахов, пять синюшных полос на теле и тридцать опыта. Захур-Мазух с ревом растянулся у моих ног.
Кнут в моей руке воспламенился. Языки огня пробежались по предплечью, и плеть Захура-Мазуха рассыпалась в черную пыль. Мужчина охнул:
— Зачем ты ее сожгла?
— Завали пасть, — зарычала я на негодника в ошейнике и надавила копытом на его пальцы.
Мужчина завизжал, вырвал руку и пополз к двери. На полу осталось недвусмысленное белесое пятно. Извращенец получил то, за чем пришел. И помешал мне насладиться секундами возросшей силы.
— Куда ты собрался? — рявкнула я. — Убери за собой.
Захур-Мазух испуганно оглянулся на меня, а потом перевел загнанный взгляд на вязкую лужицу у моих копыт и скривился:
— А тряпочка есть? Платочек?
— Языком, пупсик.
— Нет, — пискнул непослушный раб.
— Да.
— Мы этого не оговаривали, — резонно отметил Захур-Мазух.
— Ты либо подчиняешься…