Сборы не заняли много времени, как я и ожидал. Пока мы с Консервой методично поглощали кофе и с интересом разглядывали жилище нашего водителя, он убежал готовить «свою ласточку». Раньше я в нем особой любви к колесной технике не замечал, так что списал эту фразу на старую привычку. В гараже он копался недолго, так что отправились в путь мы буквально за полчаса. Егор даже не успел обойти всю электрику в доме, которую он с профессиональным интересом осматривал и ощупывал. Даже кривился, если замечал не особо аккуратную скрутку из проводов, замотанную традиционной в нашем деле синей изолентой. Я, как автор самовоспламеняющейся пентаграммы, от нелестных комментарием в адрес проводки отказался, предпочтя незаметно убрать парочку разбитых Брутом уличных горшков.

— Готово, — сказал Колесо, заваливаясь в дом. Перемазанные машинным маслом джинсы лишь добавляли веса его словам, — Поехали.

Задерживаться, понятное дело, не стали. Ворота открывал Егор, мне же было поручено закрыть их, благо систему замков я изучил за прошлые визиты. Пока же мне выдалось время полюбоваться «ласточкой». Обычный белый Фольксваген Поло, на которых когда-то рассекала половина таксистов города, если не страны. К чести нашего медика, машина выглядела практически новой. Ослепляющий блеск капота даже наводил на мысль, что хозяин ее не только мыл, но и полировал. Не самое разумное решение, с учетом того что за дорогами сейчас следить некому. Из интереса даже глянул пробег: чуть больше 30 тысяч. В самом расцвете сил, можно сказать!

— Умник, ты чего застыл? Давай, это, закрывайся. Нас же ждут! — возмутился Консерва.

— Да иду я, иду!

Я сначала было хотел посадить Брута на колени, или хотя бы к Егору на заднее сиденье. Однако остальная часть коллектива единогласно решила отправить «тварь дрожащую» в багажник. Пришлось соглашаться, а заодно незаметно пообещать Бруту месть в лучших традициях бразильских сериалов. Мой частично мохнатый друг смерил меня недовольным взглядом и беззвучно скользнул на свое место.

Так и отправились в дорогу, предварительно совершив круг почета вокруг дома. Колесо хотел проверить состояние забора, который еще недавно активно штурмовали молчуны. Судя по серьезным глазам и отсутствию недовольных вздохов, состояние было признано удовлетворительным.

Вновь дорога, вновь весенняя зелень за окном и пряный запах отходящего от зимней спячки леса. Цветы у обочины сливались в причудливый разноцветный ковер, в который так и хотелось уткнуться носом. На этом участке дороги почти не было ям и останков машин, которые в основном доживали свой век вблизи населенных пунктов. Темный салон машины, сделанный из кожзама, создавал какое-то почти позабытое мной чувство дорожного уюта, невозможного в пешей прогулке. Это не та атмосфера похода с палатками, когда неудобства воспринимаются с улыбкой, как часть приключения. Больше похоже на романтику долгой дороги, как когда переезжаешь в новый дом или к друзьям в другой город. Тихо, спокойно, расслабляет. Добавить к этому тихую медленную музыку с глубокими басами, которую наш водитель включил сразу по выезду из города… Медитативная поездка.

Резкий поворот машины. Бьюсь головой о сиденье, которое выпроваживает остатки сна и медитативности из организма.

— Гребаная тухлятина, я ж так подвеску поломаю! Земля вам стекловатой! — чувственно выругался Колесо, вновь выруливая на дорогу. Давненько я не слышал от него так много слов. Обернувшись, я проводил взглядом причину его злости: парочку молчунов, очень сосредоточенно поглощающих мясо какого-то животного. Дикой собаки, кажется.

— Так веди ровнее! Их же заранее видно было! — ответил я, вглядываясь в дорогу перед нами. Задремавший на заднем сиденье Егор вздрогнул и уставил на нас сонный взгляд.

— Холм был, не видно. И вообще, мог бы открыть окно и шугануть их, — раздраженный медик все не унимался, чуть активнее выжимая педаль газа. Мотор ответил ему тихим рычанием.

— Не мог, — спокойно ответил я.

— Это еще почему?

— Надо окно открыть, — невозмутимо ответил я, но несколько тише.

— Так и в чем проблема? — также чуть тише ответил Колесо.

— Холодно мне, дует.

Консерва окончательно проснулся и полез в рюкзак за чем-то съестным. Мой немертвой друг же оторвал взгляд от дороги и уставился на меня. Знаете выражение «этим взглядом можно убить»? Так вот, взгляд Колеса был способен покусать, расчленить, сжечь и методично надругаться над пеплом. Может даже на могилке станцевать.

— Слушай, — донесся с заднего сиденья осторожный голос Консервы, — А ты сам почему, того, не разогнал?