Дальше мы перли, не останавливаясь. По дорогам от Москвы шел настоящий поток машин и автобусов, не смотря на ночное время. Нам попались по дороге два горящие придорожные магазина и одна полыхающая гигантским факелом заправка. Никто пожары не тушил. Машины вереницей ехали по дорогам, как в дачный сезон. Попадавшиеся заторы и аварии мы объезжали по обочине или вообще ехали без дороги. Нам отчасти помогал военный вид нашей автоколонны. Все остальные заслуги распределились между внедорожными качествами автомобилей и мастерством водителей. Я ехал, не останавливаясь, уже не обращал внимания ни на просящих помощи, ни на сигналы сотрудников ДПС, ни на что другое. Блокпосты с военными и боевой техникой я объезжал стороной. Мы ехали вместе до самой бетонки, а потом разделились и каждый поехал в свою сторону.

Равилю нужно было в Омск. Спящей красавице было нужно неизвестно куда. Я всех повез к себе домой.

На въезде в любимый город стоял пост усиленный вояками с броней. Я не стал испытывать судьбу и свернул с дороги на проселок, ведущий к садоводческому кооперативу. Проехав напрямую через лес, я выехал в районе фабрики. Проехав вдоль ее забора я свернул на узкую разбитую дорогу между старых покосившихся частных домишек. Это был шанхай или нахаловка по–другому. Строились там самозахватом работники фабрики еще с дореволюционных времен. Нравы там были такие же простые.

Проломив тяжелым бампером деревянный шлагбаум, я выехал на асфальтированную дорогу. Мимо меня пронеслись машина скорой помощи и джип с символикой МЧС. Обе выли сиренами. Я пристроился за ними.

Из машины я выжал все что можно, чтобы не отстать. Проехав так практически половину города, я потерял их из вида. Дальше полетел уже самостоятельно. Мне уже никто не мог помешать. Несколько зомбаков на улице я просто снес бампером. На нашей улице ну было освещения. Причем не работали не только уличные фонари, все окна домов были темными! Я резко затормозил около ворот. Вылез из кабины и поднялся на крышу кунга. Оттуда я стал кричать, что бы мне открыли ворота. Во всем доме загорелся свет. Из дома выбежала целая толпа людей, выскочили собаки. Все кричали одновременно. Собаки бешено лаяли. Я несколько опешил от такого вида. Створки ворот поползли в стороны. Машину я не глушил, поэтому шума было еще больше. Равиль переключил передачу, и мы заехали во двор. Я вплыл в ворота на крыше кунга, как капитан, заходящий в родной порт на его палубе своего корабля.

Меня трясли и тискали, меня тянули за рукав и хлопали по всем местам сразу, меня толкали и куда‑то тащили. В общем, мне обрадовались сверх всякой меры.

Бурная встреча переросла в обильный ночной пир за столом в доме. Я представил Равиля. Как зовут спасенную нами бабенку, я не знал и представил ее как беженку.

Дома у нас кроме членов моей семьи и собак, фактически тоже являвшимися членами моей семьи, кучковались: Палыч и его Алевтина, старенькая мама Алевтины, сосед Артем со своей женой Катей, сожитель Артема и Кати — Леха со своей подругой Мариной, незнакомая мне молодая пара, а также неизвестный мне милиционер в форме сотрудника ДПС.

В свою очередь, больше всего встречающих поразил именно я, а не Урал, Равиль или беженка. ДПСник даже встал по стойке смирно, когда перед ним появился правильно одетый военный майор с автоматом и злым татарином за рулем здоровенного автомобиля.

С Равилем мы договорились, что утром отвезу его в аэропорт. Мы все очень устали. Наевшись от пуза и выпив полбутылки водки, я удалился спать. Дети сегодня спали в нашей с Аленой спальне.

Утром я проснулся от того, что меня кто‑то гладит по голове. Утро было абсолютно условным, потому, что я проснулся уже в половине второго. Аленка сидела рядом со мной одетая в теплый свитер и джинсы. Я резко сел в кровати.

Поднывали спина и плечи. Это последствия скоростной езды на автомобиле Урал. Хоть голова и была чумная, похмелья не ощущалось. Это уже хорошо. Автомат лежал на тумбочке у кровати, там же лежали майорский ПМ, бандитский ПММ и обрез. На стуле у кровати лежала выстиранная и отглаженная военная форма.

— А где дети?

— Во дворе играют.

— А Равиль где?

— Его час назад Степан на своей машине в аэропорт повез.

— Степан?

— Это племянник Алевтины Ивановны. Он в Химках квартиру снимал. Пока он на службе был, у него жена погибла. Он вчера с ребенком к Алевтине Ивановне и Валентину Павловичу переехал жить.

Алена пересказала мне бурные события последних дней.

После моего звонка, она отпросилась с работы и забрала детей. Потом она дозвонилась до Палыча и рассказала о моем звонке. Палыч в это время крутился по городу на своей газели.