— Ты ощущаешься… Плохо. Нарушал в прошлом слова или обязательства, судя по всему. И не нашёл внутреннего стержня. Это одна из основных причин, почему лично я бы тебя не хотел брать в ученики. Помимо остальных.
Я остановился на секунду, сбившись с шага. Затем ускорился и нагнал своих спутников, которые уже начинали спускаться в очередной овраг, цепляясь за корни и длинную траву. А ведь Абтармахан прав. Я, что бы там кто ни говорил, фактически, предал Трою. Да, меня вынудили, но ведь это не отменяет случившееся? Потом я предал предателей, с которыми успел сойтись и с которыми убивал многих магов жестоким образом в попытках написать Некроконмарас. Некоторые из этих магов были моими бывшими учениками, кстати… Ах да, ученики… У меня же ещё и личные ученики были. Которых я вообще бросил в Трое… Правда, они, кажется, смогли уйти порталом или ещё как… Но их судьба мне неизвестна. Что ещё? Я, как бы мне ни не хотелось это признавать, предал ожидания Инанны, начав писать Некроконмарас. Впрочем, она мне уже отомстила. Гм… До того я успел убить своего учителя, нарушить большинство важнейших законов Шумера. Потом я не сумел выполнить взятые на себя обязательства и защитить жителей Кусы от угрозы. Потом прогнулся под Шуруккаха… Ах да когда я начал писать Некроконмарас, то ещё и Посейдона подвёл… Правда он, в отличие от Инанны, не платил мне той же монетой, а помог и вытянул из дерьма, в которое я влез. Именно поэтому, кстати, я ему служу.
Короче, не лучший в меня список жизненных достижений за плечами. Неудивительно, что аура у меня так себе. Но мог ли я поступать иначе? Пожалуй, нет. Как ни прискорбно, это мир сильных. Я просто живу в нём. Дерево твёрдое и прямое ломается ветром. Дерево гибкое — гнётся, но растёт и крепнет. У меня пока нет столько сил, чтобы противоречить окружающему миру.
Дальнейший путь выдался куда менее интересным. Мы в основном либо молчали, либо говорили о всякой ерунде. На привалах Абтармахан рассказывал нам о нагах и о нашей цели. Ссаршейс был главой одного из кланов северных нагов. Не самого крупного клана, кстати. Но с недавних пор — одного из самых влиятельных и сильных. Эмушиты жили от нашего нынешнего местоположения на западе. Их земли как раз простирались примерно до начала высоких гор с западной стороны. А дальше, восточнее, были земли нагов и людей. Раньше северные кланы держались достаточно крепко, будучи объединёнными нагами, которые контролировали большую часть самой богатой и удачной во всех планах территории для расселения их вида, полуболотистой местности, изобилующей ручьями и мелкими речушками. Это долина между реками Джайя и Ган, достаточно большими и полноводными, не слишком уступающими тем же Тигру и Евфрату. Разве что в длине… За счёт большой численности из-за крайне благоприятных территорий, а также благодаря искусству своих чародеев, эта община нагов выступала объединяющей силой для всех змеелюдей севера. Но последние полсотни лет она слабела: сказалась сильная размолвка и короткая война с эмушитами, которые были куда как ближе, чем к тому же Индуаро-Бхопаларскому Царству, благодаря чему могли действовать много жёстче. Там и драгоглазые подсуетились, да и Похалай земель урвать был не особо против, полностью вытеснив наг с южных берегов Джайи. В ходе противостояний и обрушившихся невзгод наги долины раскололись надвое, а ещё — лишились самых сильных своих чародеев. Вот так и оказалось, что Ссаршейс, будучи главой всего лишь третьего или четвёртого по силе клана наг, оказался наиболее сильным из чародеев змеелюдей севера, обладающим к тому же властью над подданными, которых не затронула война с эмушитами, ведь именно он и его клан вели больше всего дел с людьми востока. Да и их расположение немного в стороне от Похалайских земель сыграло на руку: Раджа Похалая действовал и воевал сильно восточнее.
В результате всего этого возникла ситуация, когда северные наги объединились не вокруг самой многочисленной своей части, составляющей больше четверти всего числа змеелюдей севера, но просто вокруг сильного лидера и клана пусть и большого, но отнюдь не превосходящего остальные. Первый среди равных, можно сказать. Судя по всему, именно по этой причине драгоглазым так нужна голова Ссаршейса. Он слывёт одним из самых могущественных магов окрестных земель. Вероятно, архимаг по классификации Шумера. Вряд ли из сильнейших, но даже слабый архимаг — это сила несопоставимой с, к примеру, мной величины. И если её убрать, то оставшиеся без явного и могущественного лидера главы десятка крупнейших кланов точно не сумеют договориться о новом правителе. Как минимум — договориться быстро. Опасная ситуация, когда лишь личный авторитет и сила одной личности объединяет целый народ, приведёт к грандиозному расколу севера.
Остался закономерный вопрос…
— Эй, Абтармахан, — позвал храмовика, который как раз с интересом разглядывал два раскалённых угля. Один он держал левой рукой, другой — правой. В конце концов, решив что-то, брахман положил их сверху на облепленную глиной птичью тушку. От его прикосновения угли замерцали красным, а затем — жёлтым. Жар от них усилился.
— Чего тебе, неугомонный?
— А как мы убьём нага уровня могущественного брахмана, хорошо если не гуру Храма? Нас только трое, а у него ещё и куча чародеев, плюс — простые наги.
— Не твоё дело. Пока не твоё. Ссаршейс — моя забота. Есть у меня возможность его убить… — угли особенно ярко полыхнули, отразившись алыми огоньками в его глазах. — А что касается остального… К нам вскоре присоединятся двое чародеев из семьи Каршин. Это семейство давно заключило с Храмом договор: мы не трогаем их, они — нас. Это было лет пятьдесят назад. С тех пор нас стало гораздо больше в этих землях, а они начали с нами сотрудничать гораздо активнее. Ещё лет десять-двадцать, и Каршин войдут в состав Тысячи. Пока что же это единственные, кому можно здесь по-настоящему довериться.
— Тут же много храмовиков?.. — удивился я.
— Я неправильно выразился. Храмовиков много, да, но мало кто из них может незаметно помочь нам пройти через земли нагов, — улыбнулся брахман в бороду. Кстати, борода…
— Ты в пепле испачкался, — хмыкнул я.
— Шарркасан мо Имушит… — зашипел Адаалат-ка-Джаду, яростно начав тереть рукавом лицо.
Абхилаша отошла в сторону собрать какие-то плоды. Вроде бы — дикая яблоня или персики… Я не разглядел. Абтармахан же закончил тереть лицо. Пара мазков сажи у него осталась, но в целом черноту с бороды и кожи он счистил.
— Кстати, мальчишка… Тиглат.
— Когда ты обращаешься ко мне по имени, то тебе от меня что-то нужно, — хмыкнул я.
— Да, кое-что, — уклончиво ответил он.
— И что же от ничтожного дикаря-чужеземца может требоваться мудрецу древнего Храма Тысячи Сущностей?
— Твой Дождь досады.