— Рейни, я тебя не видел почти что год! — послышался из-за занавески голос Корнелиуса, сопровождаемый звоном склянок и глиняных кувшинов, — И вот ты дома, но даже не обнимешь своего старика! Я не держу на тебя обиды и мирюсь с твоим свободолюбием, но я достоин хотя бы капельки благодарности! Я как-никак отец тебе!

— Прошу, не заводи эту шарманку, ты знаешь, что я тебя очень ценю, — Рейн закатила глаза. — Где бронзовый скальпель, которым я острила карандаши?

— Ты забыла, да? — между занавесок показалось печальное лицо пожилого торговца, — На полке справа, корень моей души. Между мурлской чернильницей и стопкой кинийской бумаги.

Я услышала быстрые шаги — Рейн бросилась шарить по полке. Послышалось звяканье лезвия, когда Рейн наткнулась на него. Затем я услышала глухой звук керамической посуды, которая тоже зачем-то понадобилась ей. Какое-то время не было слышно почти ничего, кроме уютного потрескивания лампы…

Когда купец вошел в помещение, неся серебряный поднос, звенящий склянками с запрошенными травами, порошками и выжимками, Рейн жестом попросила поставить все на стол.

— Спасибки, — девушка встала на цыпочки и поцеловала Корнелиуса в щеку, — Можешь, пожалуйста, выйти еще на минутку? — не дождавшись ответа, она обратилась все внимание на принесенные ингредиенты. За то время, пока я следила за движениями ее рук, она не запнулась ни разу, с методичностью машины перемешивая порошки и взбалтывая содержимое склянок. Создавалось впечатление, что она проделывала этот трюк сотни раз.

— Рейн! — в голосе аптекаря зазвучали молящие нотки, — Сначала ты отсутствуешь почти год, затем влетаешь как самум из пустыни, а теперь требуешь, чтобы я ушел? Я возмущен!

Рейн медленно повернулась и смерила его долгим, очень долгим взглядом. Черные глаза ее встретились со слезящимися, полными печали глазами мужчины.

— Ох, небеса, я ведь прошу о самом малом! — купец, казалось, едва сдерживал слёзы, — Ты рвешь мне сердце! У других дочери как дочери, замужние давно! Глядишь, уже детишек растят, налюбоваться не можешь! А ты красоту свою напрасно тратишь, меня не щадишь!

Рейн открыла было рот, но ничего не произнесла. Отвернулась, вернувшись к склянкам. Аптекарь горестно взмахнул рукой и вышел, вздыхая, но не проронив более ни слова.

Через какое-то время, за которое сон так и не одолел меня, Рейн закончила смешивать ингредиенты и принесла маленькую плошку, которую использовала ранее. Бросив на меня очередной испытующий взгляд, она добавила бледно-розовую жидкость в общую массу, перемешав. Потом перелила густую комковатую жижу в маленький стакан.

Она что, предложит мне это выпить?! Я не стану глотать эту серую бурду!

Еще в дошкольном возрасте, когда я, малолетняя дурочка, срывала бутоны одуванчиков, листочки, ягодки в парке, где мы с мамой гуляли, и «варила» из них «обед» — клянусь, еще тогда приготовленная масса выглядела аппетитнее и съедобнее!

Я попыталась унять нарастающую панику, одновременно понимая, что, если Рейн сунет мне стакан с микстурой, я не смогу отказаться — под каким предлогом? Буду звучать подозрительно, она поймет, что я притворялась и все слышала и видела.

Только вот, что именно я видела? Что в плошке?

— Алекс? — Рейн присела на диван, перемешивая микстуру в стакане, — Алекс, привстань, пожалуйста! Тебе нужно это выпить.

Что делать?! Продолжать притворяться?

— Алекс! — девочка стала меня тормошить, и я невольно открыла глаза.

— Что такое? Ты меня разбудила.

Рейн внимательно изучала меня, едва заметно улыбнулась.