– Что ты задумал? – спросила Ольга.

– Познакомить тебя с Гектором.

И в этот момент ресторан вспорол пронзительный женский визг. Сердце Андрея ухнуло куда-то вниз, он выпрыгнул из кабинета и понесся в зал.

Вика, белая как мел, застыла в центре зала, прижав пустой поднос к груди, весь заказ валялся на полу. Часть людей за столами непонимающе приподнялась. Кто-то крутил головой, кто-то смотрел куда-то в одну точку. Андрей глянул туда же, и у него отвисла челюсть. Под одним из столов сидела мышь.

5.4. Ольга лежала тихая и теплая, положив голову ему на грудь и обвив ногами его ногу. Андрей провел рукой по внутренней поверхности ее бедра, еще чуть влажной и горячей, заскользил выше по животу, груди, к шее. Она слабо мяукнула, убрала со лба подмокшую прядь волос и проговорила:

– Почему я хочу спать, а ты нет? Ты подливал водку в вино, признайся.

– Спи-спи, – сказал он. – Я так рано не засыпаю.

– Расскажи мне сказку. Я под них хорошо сплю.

– Забыл, что это такое. Жизнь в нашей стране ни фига не сказка.

– Ты расскажи про себя… Про родителей, про дом, про детство. Ты каким был в детстве, а? Жутко интересно.

– Ничего интересного, – хмыкнул он. – Мне тридцать семь. Папа был ученый. И мама была ученый. Известные генетики. Мама все больше с детьми, а папа – с пробирками, такой вот он был на своем деле зацикленный. И старший сын тоже мог стать генетиком, отец готовил его к этому, таскал в свой институт, по лабораториям… И поступил сынка в вуз, но проучился недолго.

– Что случилось?

– Долгая история. – Он умолк, погружаясь в воспоминания. – Не очень интересная. В общем, ушел в армию, в школу, мать ее, жизни. Потом мотался по стране, зарабатывал бабки… то нефтепроводы, то мосты, то универмаги строил. Все вызовов искал, испытаний. Характер, типа, закалял. В двадцать семь остепенился и вернулся на родину.

– Это ты был старший, я знаю, – прошептала Ольга. – И тебя не тянуло в науку?

– Видимо, упустил момент. Нельзя войти в реку дважды.

– А младший брат какой был?

– Нытик и непоседа, науки не любил. Любил искусство, веселье, хаос, чтобы все прыгали вокруг него. Типа, вечный праздник. Что он делал, пока я колесил, никто не знает.

– Вы что же, не общались?

– Нет.

– Странно… родные же братья. А родители живы?