Книги

Анхен и Мари. Выжженное сердце

22
18
20
22
24
26
28
30

– Я не знал, что господин Колбинский мёртв. Честное благородное слово! – воскликнул подозреваемый, встав с кресла.

– У Вас и мотив был его устранить. Вы же ссорились накануне. Он грозился выкинуть Вас из гимназии, – продолжал его запугивать господин Громыкин. – А увольнение Вам ни к чему. Сами признались, что на жалование живёте.

– Это всё были рабочие моменты! – оправдывался учитель.

– Со спущенными штанами? С обнимку с чужой женой? Так Вы решаете рабочие вопросы? – уточнил дознаватель, ухмыляясь.

– Послушайте, – попыталась вмешаться в разговор Анхен.

– Довольно! – рявкнул на неё господин Громыкин и распорядился. – Забирайте его.

– Негодяй! Кобель несчастный! Всё батюшке про тебя доложу, помяни моё слово, – заголосила жена господина Кожелюбова.

– Зачем Вы… про Ольгу… Я же просил, – упрекнул учитель.

Жена Александра Николаевича оттолкнула державшего её городового и прорвалась на допрос, услышав последние слова дознавателя. Купчиха подошла к мужу и влепила ему оплеуху со всей купеческой силушки. А силушки там было много, красавец головы чуть не лишился.

* * *

– Святые угодники! – выругалась Анхен, подходя к доходному дому у Гороховой улицы.

Садилось солнце, подступали осенние сумерки, но она издалека увидела госпожу Вислоушкину – та прогуливалась с белым пудельком по тротуару. Госпожа Ростоцкая думала развернуться и уйти от греха подальше и от унылых разговоров, но от Серафимы Савельевны так просто ещё никто не уходил.

"Вот ведь зараза! Вечно на зрение жалуется, при случае достаёт лорнет в качестве доказательства слепоты своей, а видит всё. Всё видит", – подумала Анхен, но поклонилась в ответ на призывные жесты домовладелицы и подошла к ней.

– Анна Николаевна, голубушка, что же Вы так поздно возвращаетесь. Не ровен час лиходеи Вам встретятся на пути, – пожурила её госпожа Вислоушкина.

– Так и Вы, Серафима Савельевна, не дома чай пьёте. Моцион вечерний решили провести? – ответила госпожа Ростоцкая.

– Засиделась, знаете ли, решила ноги размять, да малыша выгулять.

Госпожа Вислоушкина дёрнула за поводок, пуделёк взвизгнул. Анхен хотела её стукнуть за жестокое обращение с животным, но сдержалась. Старушку и так Бог умом обидел, куда ей ещё лезть с наказанием.

– Раньше Вы из гимназии засветло приходили, а сейчас, что ни день, то допоздна. Вот ведь как в полиции обращаются с барышнями, – сказала домовладелица, как бы сочувствуя, но потом добавила. – Должно быть, жалование хорошее положили, и вы с сестрой, наконец-то, расплатитесь с долгами.

"Откуда старая карга разнюхала, что я в полиции служу?! Неужели Мари проболталась? Ах, впрочем, какая разница", – подумала Анхен и состроила радостную мину.

– Не волнуйтесь, Серафима Савельевна. На деньги наши Вы ещё и второй доходный дом сможете построить, – сказала художница и, не дожидаясь обиды госпожи Вислоушкиной, направилась через арку во двор.