— Да. Поэтому она гораздо лучше фототипии — как твоя пятикоординатная установка становится лучше благодаря своим мозгам.
— Разве это не против вашего канона?
— Некоторые праксисы нам разрешили оставить. Скажем, новоматерию в наших стлах и хордах или вот такие табулы.
— Когда? Когда были приняты эти решения?
— На конвоксах после Первого и Второго разорения, — сказал я. — Понимаешь, хоть эпоха Праксиса и закончилась, конценты дважды набирали большую силу, соединив изобретённые их синтаксическими группами процессоры с другими инструментами — в одном случае для создания новоматерии, в другом — для манипуляций с цепочками. Это напомнило людям об Ужасных событиях и привело к Первому и Второму разорению. Наши правила насчёт ита и того, какие праксисы можно использовать, а какие — нет, составлены в те времена.
Для Корд всё услышанное было слишком абстрактно, но внезапно она ухватила суть, и её глаза расширились.
— Ты об инкантерах?
По идиотскому, бессознательному рефлексу я взглянул в окно на милленарский матик — он стоял на утёсе вровень с башней, но его закрывала древняя крепостная стена. Корд правильно истолковала мой взгляд. Хуже того — она этого и ждала.
— Миф об инкантерах восходит к эпохе, предшествовавшей
— И о тех, с кем они воевали... забыла, как называются...
— Риторы.
— Ах да. Так в чём, собственно, разница?
Корд смотрела на меня с наивным любопытством, накручивая на палец часовую цепочку. Я не мог отплатить ей той же монетой: показать, какие глупые вопросы она задаёт.
— Ну, если ты смотришь такого рода спили, то знаешь про них больше меня, — сказал я. — Мне как-то попалась такая бойкая формулировка: мол, риторы умели менять прошлое и делали это с удовольствием; инкантеры могли изменять будущее, но прибегали к своему умению крайне неохотно.
Корд кивнула, как будто это и впрямь объяснение, а не чушь собачья.
— Им приходилось менять будущее в ответ на действия риторов.
Я пожал плечами.
— Опять-таки всё зависит от того, какая фантастика тебе нравится.
— Но те, кто там, инкантеры? — сказала Корд, глядя на утёс.
Мне стало совсем кисло, поэтому я снова вывел её на площадку, но там Корд опять повернулась к милленарскому матику. Я наконец понял, что она просто хочет себя успокоить. Увериться, что странные люди, живущие на утёсе над её городом, не опасны. И здесь я был рад ей помочь, тем более что потом она может успокоить других. В том-то и цель аперта — рассеивать предрассудки и сглаживать острые углы.