– И потом они будут показывать, что у тебя есть только 10-15% склонности к суициду, – со знанием дела дополнила Оксана.

– Именно, – кивнула головой Полина.

Когда после раздачи лекарств Кристина покидала палату, то в проеме двери столкнулась с постовой медсестрой, которая держала в руке телефонную трубку.

– Ты это куда? – строго поинтересовалась Антонина Анатольевна по прозвищу Хрипатая.

– К психологу, – отчиталась Кристина и обойдя медсестру, бодро потопала на встречу с Анастасией Владимировной.

А Анатольевна приблизилась к Ольге Никитиной и подала ей трубку:

– Тебе сестра звонит.

Анна Яковлевна удивилась тому, как сестра грубо и нетактично обращается к Ольге на «ты». Никитиной было не меньше шестидесяти лет и по мнению Власовой к женщине такого возраста следует обращаться на «вы», даже если она и пациентка психушки. Однако Ольга, лежа на боку в своей излюбленной позе, не выказала никакого недовольства. Она поднесла телефон к уху и тихо спросила:

– Алло. Кто звонит?

Какое-то время женщина слушала голос своей сестры с совершенно непроницаемым лицом. Потом вдруг побледнела и заплакала:

– Нет, не может быть… Когда? Когда? Что мне делать?

Постепенно голос Никитиной становился громче и тревожнее. Потом трубка вывалилась из ее руки, и она забилась в истерике.

– Что случилось? – вздрогнула Наташа.

Женщины уставились на холеное и безучастное лицо сестры, а та подхватила телефонную трубку и злобно ответила:

– Не вашего ума дело! Лежите и не возникайте!

С этими словами Антонина Анатольевна вынесла свое полное тело из палаты и направилась в сестринскую. А Оля продолжала рыдать. Власова вскочила и почти бегом приблизилась к Никитиной.

– Что случилось, Оля?

– С-сестра п-позвонила… – сквозь слезы пролепетала Никитина. – М-мой Коленька умер сегодня…

– Как? – выдохнула Власова и тяжело опустилась на кровать уже вдовы.

– Ш-шел на работу и у-п-пал… Прямо на тротуаре. Инфаркт.