Вопрос в зал (а там человек 70): «Кто признает вину и хочет пойти на курсы вождения, чтобы снять нарушение?» Половина зала встает и регистрируется у секретаря.
«Кто считает, что его оштрафовали не по делу?» Эти должны за рассмотрение дела заплатить сбор долларов 30. Судья смотрит, на кого полиция прислала объяснение ситуации. На половину ничего не пришло. Им всё прощают, дело закрывают, они уходят. Но это не мой случай.
Остальные беседуют с судьей по одному. У меня на листе бумаги картинка аккуратно нарисована, как все было. Судья с симпатией слушает и говорит: «Ну, ладно, заплатишь половину штрафа». У меня глаза на лоб: за что, говорю, половину, если я вообще не виноват? Вот и в книжке написано. Он тоже не понимает, смотрит на меня: я ведь тебе, говорит, половину скостил. Больше никак не могу.
Меньше всего на свете суд имеет отношение к выяснению, кто прав, а кто нет, и к справедливости в целом. Но по самому факту обращения в суд дают скидку со штрафа, даже если ты реально виновен. Те, кто действительно набезобразничал, уходят с половиной штрафа очень довольные.
А тому парню, что телефон мне оставил, я всё же позвонил по поводу работы. Он сказал, что подъедет к нам вместе со своей женой. Ну и приехали они вдвоем. Достали коробку с разным товаром и каталогами. Стали нас развлекать разговорами и презентацией. Мы тогда ни про «Амвей» (Amway, сокр. от англ. American Way of Life – «американский образ жизни», старейшая сетевая компания США), ни про сам сетевой маркетинг слыхом не слыхивали. Но послушали внимательно. И поняли: это не то, что нужно, сейчас нам необходим устойчивый заработок. Да и не знаем мы толком никого, кому такой товар предложить. Те же товары, что у них в каталоге – стиральный порошок, зубную пасту, еще всякую всячину, – всё это мы намного дешевле покупаем. Наверное, как я сейчас понимаю, качество пасты и порошка было несопоставимо, но нам в то время было совершенно не до этого. Джинсы импортные. Паста для зубов. Порошок для стирки. Различия в брендах мы понять не могли при всем желании. А переплачивать за один бренд против другого вообще считали бессмыслицей.
Главным местом наших покупок в то время был магазин Canned Food в центре Сан-Франциско, на Харрисон. Гигантского размера сарай с товарами как продовольственными, так и всеми остальными. По-русски там если не каждый второй покупатель разговаривал, то каждый третий-четвертый. Сейчас этот магазин называется Grocery Outlet. Такие есть во многих городах Калифорнии. Там продают то, от чего большие и небольшие магазины хотят избавиться. Цены более чем хорошие, просто сказочные. Например, дорогое мороженое в виде шоколадных конфет, которое обычно стоит 3–4 доллара за небольшую коробку, там стоит полтора. Начав там покупать, ты уже многие товары вообще нигде больше покупать не захочешь: и пасту, и бумажные полотенца, и горошек-кукурузу-оливки, пищевые масла, вина. Я до недавнего времени мог заехать в такой магазин в 20 минутах от нашего офиса в Редвуд-Сити, чтобы купить вина. Там вино, которое всюду стоит по 30 долларов бутылка, отдают по 7–8 долларов. В те годы мы платили по доллару за бутылку, которая стоила 4–5 в других местах.
Имея опыт покупок в Canned Food, мы никак не могли врубиться в концепцию покупки по каталогу аналогичных товаров за вдвое-втрое большую цену. Но, благодаря истории со штрафом на дороге, состоялось наше первое знакомство с сетевым маркетингом. Мы поблагодарили семейную пару и сказали, что не сможем к ним присоединиться. Просто ищем нормальную работу. А ребята были симпатичные, наших лет. Очень приличные, объясняли, что к чему, без перебора и давления.
Примерно в это же время мы попадаем в необычную историю. Жена находит объявление о найме, и мы туда едем. Дело происходит в гостинице, в большом зале на 500 600 человек. В то время под объявление о найме можно было легко собрать и больше народу. Некая COPA Corporation. Рассказывают, что они из Флориды, расширяются на Калифорнию. А занимаются тем, что продают пенсионные планы для простого народа. На комиссионных. Некоторое сочетание сетевого маркетинга (шум, тарарам, восторги) и страхового финансового бизнеса. Вполне возможно, что полное кидалово, – не могу судить. Мы тогда мало что поняли из всех этих разговоров, но поняли, что будут обучать, назначать аппойнтменты, а там надо произносить презентацию, которой они тоже учат. И ещё поняли, что супругу мою они приняли в команду (вряд ли они кому-то отказывали, как я сейчас думаю).
Жена загорелась и несколько раз ходила на тренинги, но произошел облом: она не могла заучить их презентацию. Там не только текст довольно большой, но и выражение надо было правильное отработать. Оказалось очень стрессово, но ей в плане английского был хороший толчок, а нам вместе – некоторый опыт, чего на свете бывает.
Из событий 1991 года надо рассказать про ГКЧП, как это выглядело с американской стороны. К Горби в общем и целом в Америке было отношение как к хорошему парню. От холодной войны все устали и радовались переменам. Те три дня, что в Москве творилась суматоха с переворотом, тут по телевидению не показывали практически ничего, кроме трансляции с московских площадей, перебиваемых репортажами московских корреспондентов и комментариями местных обозревателей. Уровень сочувствия и сопереживания был невероятно высоким, разве что заплаканных глаз не было.
Мы открыли тогда для себя еще одну грань Америки, довольно неожиданную: после 60 лет конфронтации они переживали за нас, как за самых близких. Как раз накануне я свел бодрого американца-пенсионера лет 65–66 со знакомым кооператором в Москве. Американец собирался в его кооперативе преподавать английский. По телевизору танки показывают у Белого дома, а он звонит мне и спрашивает: «Майкл, я же тут ни при чем, я же все равно могу поехать? Как ты думаешь?» Кстати, уехал, женился там. Хороший мужик, интеллигентный и неравнодушный.
На улице к нам много внимания. Иногда необычного. Подходит паренек, спрашивает, откуда мы. Отвечаем. Протягивает руку и говорит по-русски с сильным акцентом: «Здравствуйте, товарищ».
На второй день после приезда шли мы с женой по даунтауну с картой города в руках, пытаясь найти какое-то учреждение. Видимо, лица у нас были очень стрессовые. Навстречу нам – громадный афроамериканец. Подойдя поближе, он на нас смотрит и говорит: «Smile!!!»
Мужчина постарше на улице спрашивает, откуда мы. Говорим, что «from Russia». На что получаем одобрительное, c пониманием: «Oh!!! Russia is a very good country to be FROM!!!»
Когда мы собирали вещи и садились в самолет, нам казалось, что мы по горящему мосту уезжаем и он вот-вот за нами обвалится. Ничего подобного! Приехавшие на 3–4 месяца позже нас, в марте-апреле 1991-го, смотрят на нас, как на свалившихся с Луны. Оказывается, мы ВООБЩЕ ничего не знаем про СССР! Мы не застали повышения цен!
В первые пару недель по приезде в Сан-Франциско нас посещают 3–4 небольшие делегации совершенно незнакомых людей, узнавших, что приехали новички. Они по совокупности надарили нам мешков пять одежды. Не пакетов, и не больших пакетов, а именно мешков. Мы с удивлением перебрали содержимое. В основном размеры не подходили. Ну, может, пару вещей взяли. Да и мы не совсем раздетыми приехали. А мешки-то место занимают. Теперь я понимаю, что народ просто хотел от одежки этой избавиться. Когда у нас машина появилась, я эти мешки в «Джуйку» и отвез, отдал в donation. Там меня попросили какую-то карточку заполнить. С тех пор нам стали приходить по почте просьбы о пожертвованиях в пользу «Джуйки». Мы веселились от этого невероятно.
Под самый Новый 1992 год родители жены подарили нам тысячу долларов на покупку компьютера. В те годы существовало множество вьетнамских и китайских мастерских, где за недорого собирали всякие конфигурации. За 1000 долларов у нас появилась система с 80-мегабайтным жестким диском под Windows 3.1. Знакомый программист нас ругал как беспредельщиков: «Нормальным людям больше чем 40-мегабайтный диск не нужен!» В это же самое время мы купили ещё свой первый видик Funai за 180 долларов. Стали обрастать барахлом!
На этом мы расстаемся с 1991 годом – нашим первым годом жизни в США. Было трудно и радостно одновременно.
Папа-Буш не был плохим президентом. И даже экономика при нем была не настолько плоха, чтобы менять коней на переправе. Но ему не хватало душевности, харизмы. Говорит об экономике, о том, что трудности преодолеваются, но к тем, кто в беде, ни капли сочувствия от него нет даже в голосе, даже в выражении лица. Конечно, Клинтон в этом смысле выглядел намного ярче. Папе-Бушу не помогла даже успешная, практически без потерь, кампания в Ираке. Многие недоумевали, почему не сместили Саддама и не добили режим. Но, по большому счету, для американцев дела домашние на первом месте.
В 1992 году набирает серьёзные обороты предвыборная кампания. Самые дискутируемые темы – геи в армии, реформа здравоохранения, аборты. Ну, и экономика, естественно.