— Послушай, Лиам зол на нее за то, что она не обратилась к нему…
— И имеет на это право, — быстро оборвал я ее.
— Что? Ты на его стороне? Разве ты только что не сказал, что понимаешь ее?
— Да, в этом есть смысл, но было бы разумнее работать вместе, как семья. Она стала отшельницей.
Ее глаза расширились, и я понял, что влип. Зачем я вообще открыл свой гребаный рот?
— Она не была отшельницей, ее похитила ее мать-психопатка, о существовании которой, нужно ли мне напоминать тебе, она даже не знала.
— И я это понимаю. Но если ей удалось шпионить за Итаном, то она могла бы, по крайней мере, послать мне СМС. Лиам провел пять месяцев в тюрьме.
— Ох, плак-плак, — она нахмурилась, скрестив руки под своей пышной грудью, и я не мог оторвать глаз от нее. — Разве не ты тот, кто сказал мне, что он в любом случае фактически заправляет тюрягой?
— Да, но это не меняет того факта, что его заперли, обыскали с раздеванием, подвергли словесным оскорблениям и, что хуже всего, держали вдалеке от его сына. Мел, по крайней мере, видела Итана. Лиаму было отказано в фотографиях.
— Он мог бы увидеть Итана, если бы попросил, но нет…
— Он не хотел, чтобы его сыны привозили в тюрьму, и если бы мы поменялось местами, я бы тоже не хотел. Это неподходящее место для ребенка, не говоря уже о Каллахане.
— Кто-то может возразить, что этот дом — неподходящее место для ребенка, — пробормотала она, хватая книгу с прикроватного столика.
Стиснув зубы, я встал с кровати и снял галстук.
— Я притворюсь, что ты этого не говорила. Я не говорю, что Мел полностью права, потому что это не так, но и Лиам тоже. Все произошло так быстро, и они сделали то, что у них обоих получается лучше всего, они полагались на себя. Для них это как режим по умолчанию.
Отбросив рубашку в сторону, я потянулся, но, обнаружив, что она снова на меня смотрит, я подмигнул ей, заставляя ее прийти в себя.
— Все в порядке, просто скажи это: я сексуальна, и ты это знаешь.
Закатив глаза, она кивнула.
— Прекрасно. Я сексуальна, и ты это знаешь. Я назвала этот образ «шик на длинный день».