— Маленький, глупый мой человек. Алтарь справедлив. Ведь в тот день — я убивала не ради леса, а из-за своего разбитого сердца. Я почти отреклась от чести быть хранителем.

Так, ясно, это долгий разговор.

Я притащил себе свои овечьи шкуры и сел на них, как можно ближе к ней, чтобы она ощущала себя в безопасности. Если это вообще возможно.

— Ладно, — я выдохнул и положил руки на колени, — предположим, его душа в ком-то. Почему Кай проснулся только сейчас? Почему ты сейчас его почувствовала.

Она резко отвернулась и зажмурилась.

— Из-за тебя и меня. История повторяется.

Медленно, шестеренки в моей голове начали скрипеть, и до моего человеческого мозга доходил смысл ее слов. И этот смысл меня чуть-чуть шокировал.

— То есть, — протянул я, смотря на нее, в то время как она даже голову не повернула, — он ревнует тебя ко мне? И хочет меня убить?

Молчание.

Что ж, поговорю сам с собой.

— Хорошо. Но почему он не убил меня раньше? Я охочусь каждый день, иногда без волчат, и, как видишь — живой.

— Дело не в тебе, — о, боги, она заговорила, — он хочет сделать больно мне.

Что делать с монстром, у которого депрессия — меня никто не учил. Этот Кай забил ей голову до такой степени, что она почти перестала есть и спать. Даже Алма с Айленом теперь спали у ее теплого бока, пытаясь немного утешить ее. Я стал относиться к ней нежнее, старался вкуснее готовить, даже ходил за цветами в сад Ханны (при том, что они почти все завяли от холода, и я находил просто чудом сохранившееся).

Но с каждым днем она угасала все сильнее.

Уверен, час за часом она вспоминает момент, когда он чуть не убил, когда люди бросились на нее, с криками «чудовище!». Когда тот, кого она любила, чуть ее уничтожил ее. Его холодные руки оставили неизгладимый отпечаток на этом большом сердце. И что мне оставалось делать?

Заглушить этот холод раз и навсегда.

— Алма! — позвал я подругу, возвращаясь в пещеру, после визита в дом Ханны, — вот, сегодня, ты — будешь человеком.

Черная драконья голова чуть приподнялась, смотря на сумку с женскими вещами, которые я бросил ей.

— Это опасно. Я не могу сейчас.

О, сколько дней я это уже слышу. Достало!